Выяснились две группы очевидных фактов, которые нельзя было игнорировать: экономика Германии не могла выдержать длительную войну, а ее вооруженные силы были не в состоянии вести войну на двух фронтах одновременно – против Польши на востоке и против французов и британцев на западе. Более того, на этот раз Гитлер был достаточно осторожен, чтобы не поверить в собственную пропаганду. Он, пожалуй, совершал ту же самую ошибку, что и его противники. Исключительно подробная оценка французских и британских сил, подготовленная для него, которая, несмотря на поразительную точность во многих отношениях, сильно преувеличивала возможности королевских ВВС – по меньшей мере их готовность нанести наступательный удар по Германии – и численность французских бронетанковых сил. Гитлер уверовал в утверждения французского и британского министров относительно ускорения темпов перевооружения и сравнивал их с мрачными данными о состоянии военной экономики Германии, представленными его экономическими советниками.
Германия остро нуждалась в основных видах сырья. Отчаянно не хватало стали, а ввод новых мощностей ожидался не ранее чем через два-три года. Положение с горючим было критическим. В докладе, подготовленном для Гитлера штабом вермахта, потребности Германии в горючем определялись в 23 млн тонн в год, в том числе 10 млн тонн авиационного бензина, а рассчитывать можно было только на 3 млн тонн, что меньше половины нормальных потребностей страны в мирных условиях. Резервные запасы покрыли бы потребности не более чем 3–5 месяцев. Так же обстояло дело с железной рудой, магнием и каучуком, которых хватило бы на очень короткое время, самое большее на несколько месяцев.
Гитлер также был обеспокоен возможным нанесением удара по Германии французами и британцами, если те сумеют приспособить ход войны к развитию своей экономики. На протяжении многих месяцев до и непосредственно после начала войны Гитлер был озабочен тем, что Германия могла быть быстро разгромлена серией воздушных и наземных операций, направленных на Рур. Гитлер напомнил об этих мыслях в следующей директиве. Как только Рур окажется в пределах досягаемости тяжелой артиллерии французов или подвергнется постоянным налетам британской авиации, он прекратит играть роль «активного фактора в военной экономике Германии», и заменить его будет нечем.
Примерно в это же время, в ноябре 1939 года, Гитлер вновь обратился к своим командирам с обзором периода, предшествовавшего началу военных действий. При этом он особо подчеркнул один аспект, который его сильно беспокоил летом 1939 года, пока у него еще не было твердой уверенности относительно реакции британцев и французов. «У нас есть ахиллесова пята – Рурская область, – говорил он своим генералам. – Ход войны зависит от Рура. Если Франция и Англия ударом через Бельгию и Голландию вторгнутся в Рурскую область, мы окажемся в величайшей опасности… Если французская армия войдет в Бельгию, чтобы оттуда напасть на нас, для нас это будет уже поздно». В свете подобных опасений доклады о состоянии Западного вала, линии Зигфрида были какими угодно, только не обнадеживающими. Строительство было закончено только в отдельных ключевых местах, в частности в Сааре. Однако эти участки были не более чем витриной. Остальная часть линии Зигфрида, по утверждению генерала Йодля, была «не намного лучше, чем огромная строительная площадка». Первую линию обороны предполагалось закончить только к осени, как и было обещано ранее.
