. Также хронист счел нужным сообщить, что на время правления в державе лехитов Лешека III приходится рождение Христа, и что Лешек правил до эпохи римского императора Нерона
[238]. Таким образом, политическая история древней Польши обретает в «Великопольской хронике» ясное хронологическое начало и последующую четкую хронологическую канву, тем самым в полной мере становясь частью всемирной истории.
Еще дальше на пути антикизации происхождения поляков пошел в начале XIV в. автор «Хроники Дзежвы»[239], судя по всему, являвшийся краковским францисканским монахом[240]. Подобно автору «Великопольской хроники», при описании древнейшей истории Польши Дзежва использовал историческую схему Винцентия Кадлубка, ооснованную на представлении о существовании в древности обширной империи лехитов. Однако Дзежва отнюдь не ограничился пересказом содержания событийной канвы, извлеченной из сочинения магистра Винцентия, а существенно дополнил сюжеты, связанные с происхождением поляков. Вероятно, эти сюжеты вызывали особый интерес ученого францисканца, создававшего свой труд в начале правления Владислава Локетка — сначала краковского князя (1306–1320 гг.), а затем польского короля (1320–1333 гг.), успешно осуществлявшего в начале XIV в. процесс воссоединения польских земель под эгидой Кракова[241].
Первое, что бросается в глаза в этом замечательном произведении польской исторической мысли, — детальная проработка библейской генеалогии поляков, что, несомненно, являлось значительной новацией, ведь и в труде Кадлубка, и в первоначальной редакции «Великопольской хроники» история праполяков-лехитов была прослежена лишь с античной эпохи, со времен древних галлов. Согласно Дзежве, прародителем поляков был праотец Вандал. Таким образом, Дзежва совершенно иначе, нежели Кадлубек, подошел к распространенному в Средневековье отождествлению поляков с вандалами. Если для Кадлубка поляки именовались вандалами в честь дочери Крака Ванды, то для Дзежвы поляки — это потомки Вандала, то есть «вандалиты»[242]. Это позволяет считать Дзежву родоначальником нового — «вандальского» — эпохалистского мифа, с тех пор прочного вошедшего в польскую историческую мысль.
Однако, этим смелым шагом новаторство Дзежвы отнюдь не исчерпывалось. Прослеживая генеалогию Вандала, Дзежва отмечает, что славяне происходят от сына Ноя Иафета. Следующими за Иафетом в ряду предков идут Иаван, Филира, Алан, Анхиз, Эней, Асканий, Нума Помпилий и Рея Сильвия, Алан (II), «первым прибывший в Европу», и Негнон. Негнон породил четырех сыновей, первым из которых и был праотец поляков Вандал. Приведенное Дзежвой родословие Вандала говорит о многом, ведь из него следовало, что в числе предков поляков были ключевые фигуры троянской и римской истории (Анхиз, Асканий Юл, Нума Помпилий, Рея Сильвия).
