Наступило напряженное молчание. Потом Ларсен повернулся к Джонни.
- Ну, Ленс, спасибо за интересный день. Очень интересный. Я внимательно буду следить за вашим проектом, очень внимательно. - Он отвернулся и направился к покорной и скромной Фифи, ждавшей его в группе других женщин.
- Спасибо. - Джонни хмуро улыбнулся Бенедикту.
- Не стоит. - Бенедикт ответил очаровательной мальчишеской улыбкой.
- В конце недели я возьму эту твою маленькую речь, сверну ее в комок и засуну тебе в глотку, - негромко пообещал Джонни, и выражение лица Бенедикта изменилось. Глаза его сузились, он оскалил зубы, линия челюсти напряглась.
- Слишком раскрываешь рот, Ленс.
Они смотрели друг на друга с открытой враждебностью, как пара самцов оленей во время гона, и вдруг стали центром всеобщего внимания. Гости с любопытством смотрели на них, понимая, что являются свидетелями драмы, но не понимая ее сути.
Руби быстро подошла, взяла Джонни за руку, заговорила сахарным голосом:
- О, Бенедикт, вы не возражаете, если я немного поговорю с Джонни? Мне нужно знать, вернется ли он со мной сегодня в Кейптаун.
Она отвела его в сторону, и напряжение спало. Разочарованные гости начали спускаться на причал.
В суматохе посадки на две "дакоты" Джонни сумел обменяться несколькими словами с Трейси.
- Ты останешься, пока не будешь знать? - спросила она. Он кивнул. Удачи, Джонни. Я буду за тебя молиться, - прошептала она и вслед за Руби Ленс исчезла в фюзеляже "дакоты".
Джонни смотрел, как два больших самолета подрулили к началу полосы, затем один за другим поднялись в пурпурно-красное вечернее небо.
После их отлета все стихло; все поглотила тишина пустыни. Джонни сидел в открытом лендровере, курил, а вокруг опускалась ночь.
Его тревожило какое-то дурное предчувствие, но он не мог точно проанализировать свое состояние.
Последний луч заката погас в западной стороне неба, пустынные звезды, низкие, яркие, жесткие, придали небесному куполу такое великолепие, о каком и не подозревает житель города.
Джонни по-прежнему сидел в лендровере, стараясь определить причину своего беспокойства, но смог вспомнить только напряжение и усталость последних нескольких месяцев, свою увлеченность Трейси, постоянно ухудшающиеся отношения с Руби и наконец столкновение с Бенедиктом. Он отбросил окурок, мрачно следя, как он ударился о землю, разбросав снопы искр, потом включил мотор и медленно поехал к причалу.
Огни "Кингфишера" отбрасывали серебристые и желтые полосы на воду залива. Все иллюминаторы были ярко освещены, отчего корабль приобретал праздничный вид.
