Шарлотт сидела у себя за перегородкой, вспоминая этот разговор и раздумывая над словами Хораса. Даже в инвалидной коляске он не был достаточно несчастным утенком.
* * *
– Я тут думала. – Виви, которая лежала на животе на полу в гостиной, села и посмотрела на Шарлотт, сидевшую тут же, на диване. Они по очереди читали и передавали друг другу листы воскресного номера «Таймс», распухшего от рекламы перчаток, галстуков и прочих рождественских подарков. Бледное зимнее солнце лилось в комнату сквозь два выходивших на юг окна. Снаружи, в тишине воскресного утра, дремала улица, и только изредка спокойствие прерывалось шагами выгуливавшего собаку человека или шуршанием шин такси, разъезжавшего по улицам в поисках клиентов.
– Это полезное занятие. О чем-нибудь конкретном?
– О бале.
Шарлотт отложила газету.
– Тот факт, что тебя не пригласили, не имеет никакого отношения к тебе лично, – сказала она уже не в первый раз. – Только к этой узколобой старухе.
– Я знаю. Но это заставило меня задуматься еще кое о чем.
Шарлотт ждала.
– Если я еврейка, значит, я должна быть еврейкой.
– С этим трудно поспорить, – сказала Шарлотт после непродолжительного молчания.
Виви немного над этим поразмыслила.
– Жалко, что я почти ничего не помню о лагере.
– Я рада, что ты не помнишь.
– У меня даже картинки в голове не осталось.
– Ты была слишком маленькой. И потом, мы пробыли там совсем недолго, пока лагерь не освободили.
– Но как ты жила до этого? То есть они же специально искали евреев – как же они не вычислили нас раньше?
– У нас были поддельные документы. Иногда приходилось скрываться. Немцы были не так расторопны, как им казалось. А о французских жандармах и говорить нечего. Другими словами, нам повезло.
– Тетя Ханна говорит, именно так об этом рассказывают ее пациенты из тех, кто выжил. Еще они говорят, что никогда нельзя было знать, кому можно доверять. Старый друг мог на тебя настучать, а незнакомец – рискнуть ради тебя жизнью.
– Ну да, полагаю, это так, – ответила Шарлотт.
– Люди, которые нам помогли…
– Виви! Это все в прошлом. С этим покончено. – Шарлотт взяла в руки страницу из театрального раздела. – Знаю, ты считаешь, что «Питер Пэн» – это чересчур инфантильно…
– Я уже слишком стара, чтобы сидеть в зале и кричать вместе со всеми: «Я верю!» – чтобы не гас какой-то дурацкий свет на сцене.
– Согласна. Но, может, тебе хотелось бы сходить на каникулах на что-нибудь еще? Говорят, что «Фэнни» – это довольно забавно. Можно пойти на утренник в субботу – или даже вечером, если на каникулах. Да куда угодно можно пойти – в разумных пределах, конечно.
