— Нет, конечно. Мы ж в темноте не видим.
— Тьфу, зараза! Ну и никчёмные же вы существа, люди. Исключительно по подлости угораздило вас вскарабкаться на верхушку пищевой цепи! — огрызнулся Дракон в ответ.
— Э-э-эй, я бы попросила! Ты ж меня вроде как в гости позвал, — повторила Баба. — Или сожрёшь, поэтому и хамишь?
— Не-е. Вас готовить сложно. Вы же набиваете свои животы, чем ни попадя, психуете всё время, пьёте, курите. Кровь портите и делаете себя невкусными для себя самих и окружающих! Так что, Деликатес, с приготовлением тебя в пищу возиться замучаешься, спецнавыки для этого нужны, мне неизвестные, — «успокоил» её Дракон.
— Вот вы странные! И зачем вы себе на головы такие неприятности наживаете? Не жрали бы тогда людей, если всё так сложно! — удивилась Баба.
— Вот ещё! Почему это вам можно, а нам нельзя гадость всякую жрать? У вас рыба такая есть, фуга. Вы же её жрёте? Дрожите, но покупаете за сумасшедшие деньги и потом, пальцы скрестив, гадаете: помру, не помру. А мы чем хуже? Драконам тоже острых ощущений хочется — нервишки пощекотать!
Баба не удержалась, засмеялась, представив себе, как Дракон с осторожностью бабу жрёт, а сам пальцы крестит. Забавно. Если, конечно, это какая-то другая баба, а не она сама…
Дракон корявой лапой неловко поднял сук с земли, воткнул в щель меж камней.
— Отойди от греха, — велел Бабе.
Баба попятилась в лес, огляделась. Может, бежать, пока суть да дело? Нет, в таком лесу погибнешь быстрее, чем в драконьей пасти, особливо с плохими ногами. А раз он здесь, у порога своего, её жизни не лишил, значит, что-то другое задумал, кроме свежего бабьего мяса прямо сейчас.
Дракон принялся перетаптываться с лапы на лапу, кряхтеть, сопеть так смешно, что Баба не выдержала и расхохоталась в голос.
— Да заткнись ты уже! — рыкнул Дракон. — Я ж для тебя стараюсь, факел тебе сделать хочу, чтобы светить.
— А пляшешь зачем?
— Раскачиваюсь. Нам, чтобы огонь метать, злиться надо: в злобе наш огонь, а я устал с вами, дохлым и полудохлой, возиться, и сонный совсем. Уснул бы прямо здесь, если бы жрать не хотел.
Баба пуще прежнего расхохоталась от такой его ругани. Что поделать — бывает так, когда плакать надо, а ты хохочешь и напеваешь нетленное «на танцующих утят быть похожими хотят».
— Дура. Деликатес, одно слово! На одни глупости, хиханьки да хаханьки вы и годны! — Дракон разозлился, наконец, и выдохнул огнём на сухую ветку, которая тут же схватилась пламенем и весело затрещала.
