— Три раза тьфу! Мало того, что Баба, да к тому и на язык злая! Как вас жрать вообще можно, змеюк ядовитых? Хуже любого дракона! — злился Дракон, аккуратно поднося флягу с живой водой к её губам огромной курьей лапой.
— Ой, не делай вид, будто вкуса бабы ты не пробовал! Говорят, вкуснее бабы для дракона нет, — сказала она и, от живительного лекарства окрепнув, начала присаживаться, опершись на руку.
— Не знаю. Пробовать даже не хочу, а то пристрастишься — проблемы с законом наживёшь. И так их полно на пустом месте. С вами, людьми, в одном мире жить — хуже некуда! Одни подставы от вас! Ну, полетели, что ли? Повезу тебя твоим сдавать, раз оклемалась!
— Да пока не очень. Ног не чувствую, — призналась Баба.
— И что мне делать с тобой? Сидеть, ждать, когда пойдёшь своими ногами? Я жрать хочу, конь стынет! — возмущался Дракон.
— И что ты до меня домотался? Я просила с меня коня стаскивать? Спасать меня? Лежала бы под конём и лежала себе, последние сны цветные смотрела. Реши уже, что делать. Ты ж мужик, судя по противной морде в бородавках. Вот и прими драконье мужское решение! Хочешь свалить — сваливай. Помру — сам знаешь, что тебе будет за неоказание помощи человеку. Хочешь здесь жрать коня, пока тёплый, — жри, я не такое в жизни повидала, в обморок не упаду, тем более лёжа. Есть у тебя третий вариант?
— Есть, — ответил Дракон зло, обдав Бабу горячим дыханием. — Во-первых, драконихи тоже в бородавках, и это красиво, не то, что ваши белые блюдца в дырках вместо морды, но это к делу отношения не имеет. Во-вторых, жрать посреди пыльной дороги загнанного немытого коня — это, может, у вас, у людей, так принято. Я, пожалуй, в пещеру к себе полечу, там у меня все удобства, а загнанного ещё приготовить надо уметь, чтоб его мылом не притравиться. Решено: ты полетишь со мной, потому как есть я хочу очень, а бросить тебя здесь немощную прав не имею. Раз сидеть толком не можешь, значит, простите, мадам, за шкирку — и в полёт. Смотри, не вывались из своей рубахи!
Баба покрепче застегнула ворот, затянула пояс, понимая, что она в драконьей власти, а с голодными драконами препираться не стоит.
Красный предветренный закат догорал, пряча последние всполохи солнца за горизонт. В этих закатных лучах летел, тяжело махая крыльями, полноватый двуглавый дракон. В одной пасти он нёс бабу, в другой — коня, а свободной от головы третьей шеей этого коня поддерживал, чтобы бабу случайно им не пришибло. Человек — он ведь ценность, его беречь надо!
