Пророк, сокрушённый и обескураженный, и впрямь вынул из кармана увеличительное зеркало. Зеркало, кстати, размером с русские качели, какие можно увидеть на ярмарках. Чрезвычайно тонкой шлифовки стекло в серебряной оправе, изящно закреплённое на длинной деревянной ручке. Он поднял это зеркало над головой, приняв трагическую позу, внезапно дёрнулся вверх, разбив зеркало; осколки зазвенели, а он исчез, растаяв в жёлтом море вечера.
А осколки разбитого волшебного зеркала порезали дома, порезали людей, скот, танцовщиц на канате, жерла шахт и всех неверующих, так что число порезанных нарастает день ото дня.
II. Карусельная лошадка Йоханн
Дело было летом 1914 года. Фантастическая община поэтов почуяла неладное и приняла решение своевременно спасти их конька Йоханна. Как конёк поначалу упирается, а потом соглашается. Блуждания и препятствия под предводительством некоего Беньямина. В дальних странах им встречается вождь Зарево[4], который оказывается полицейским провокатором. С этим связано историологическое замечание о родах полицейской суки в Берлине.
«Известно одно, – говорил Беньямин[5]. – Интеллигенция – это дилетантизм. Интеллигенции больше не удастся одурачить нас. Они вглядываются внутрь, мы выглядываем наружу. Они – иезуиты выгоды. Такого интеллигента, как Савонарола, не бывает. Такой интеллигент, как Манассе, бывает. Ваша Библия – это свод гражданских законов».
«Ты прав, – сказал Йопп. – Интеллигенция подозрительна: сообразительность увядшего начальника рекламного отдела. Объединение аскетов «Уродливые ляжки» изобрело платонические идеи. “Вещь в себе” – в наши дни это средство для чистки обуви[6]. Мир обнаглел и полон эпилепсии».
«Довольно, – сказал Беньямин, – мне становится дурно, когда я слышу о “законах” или о “контрастах”, и об “итак”, и о “следовательно”. Почему зебу должен быть колибри? Я ненавижу сложение и подлость. Чайку, которая красуется на солнце своими раскачиваниями, следует оставить в покое и не говорить ей “итак”, она от этого страдает».
«Итак, – сказал Штизельхеер, – давайте укроем карусельную лошадку Йоханна[7] в безопасном месте и пропоём песню о чудесном».
«Не знаю, – сказал Беньямин. – Всё-таки лучше было бы обезопасить карусельную лошадку Йоханна. Налицо предзнаменования того, что предстоит худшее».
И действительно, налицо были признаки, что худшее предстояло. Была найдена голова, которая безудержно кричала: «Кровь! Кровь!», а её скулы поросли петрушкой. Термометры стояли полные крови, а разгибающие мышцы больше не действовали. В банкирских домах дисконтировали песню «Стража на Рейне»
