И вот тогда-то…
— Два обстоятельства, — завершил Экселенц свой краткий обзор, — заставляют предполагать худшее. Первое: детонатор номер четыре не разрушился. Второе: в момент взрыва на борту «Альгамбры» было семь человек.
Он замолчал и уставился на меня своим совиным взглядом, ожидая, видимо, что у меня уже готовы выводы и предложения. У меня не было ни того, ни другого. Более того, с некоторых пор у нас с Экселенцем, видимо, перестали совпадать понятия о плохом и хорошем в нашей жизни. Худшим при сложившихся обстоятельствах Экселенц полагал то, что Лучано Грапетти остался жив и, по-видимому, даже не попал на борт звездолета. Да, это было странно, это было необъяснимо, в этом была некая несообразность, смысл которой пока ускользал, но — было ли это страшно? Экселенц, судя по всему, полностью находился во власти идеи, которую я и во времена Абалкина считал недоказанной и, скорее всего, недоказуемой: Грапетти, будучи на самом деле автоматом Странников, подобным Абалкину, делает все, чтобы попасть на Землю и… что? Воссоединиться со своим детонатором? И… что тогда?
В доме человечества опять, как два года назад, запахло серой, и разве не ясно было, что этот запах будет появляться каждый раз, когда кто-нибудь из оставшихся подкидышей совершит странный, трудно объяснимый или вовсе необъяснимый поступок? Радикальным решением было при нынешней ситуации — убить всех подкидышей, как кукушка убивает птенцов — не своих, конечно. Но, поскольку такое решение проблемы не представлялось возможным даже теоретически — а лишь в ответ на действия самих подкидышей, не оставлявших для КОМКОНа-2 никаких иных возможностей, то о нем никто и не заикался.
После разговора с Татьяной Шабановой я не был убежден и в том, что кому-либо из подкидышей было так уж необходимо «воссоединяться» со своим детонатором. Если программа была включена в момент рождения Тринадцати, если детонаторы были на самом деле вовсе не детонаторами, призванными взорвать устойчивое бытие человечества, но всего лишь какими-то мультипространственными ретрансляторами, связывающими подкидышей друг с другом, если все обстояло именно так, то и поступки того же Грапетти нужно оценивать совершенно иначе. В доме пахло серой, но был ли Дьявол тому причиной? А может, неисправность канализационных сетей?
— Худшее, Экселенц? — спросил я. — Я не вижу, как Грапетти мог остаться в живых при полном атомном распаде. А детонатор… Когда погибла Эдна Ласко, ее детонатор разрушился лишь несколько часов спустя.
