. В итоге, статьи были признаны не более чем компиляцией, не имеющей научного значения, но отличающейся резкой и необоснованной критикой[200].
Белюстин, прежде апеллировавший к тому, что Св. Синод без объяснений признает его статьи вредными[201], теперь, чтобы получить возможность продолжить священническое служение, вынужден был раскаяться. В своем объяснении в Св. Синод от 28 апреля 1880 г. среди прочего Белюстин пишет, что ему не дали возможности раскрыть суть своих статей, так как публикации были прерваны в самом их начале. Однако если Св. Синод считает данные статьи более вредными, нежели полезными, то он согласен покориться авторитету высшей власти[202].
Св. Синод в свою очередь, принимая во внимание раскаяние тверского публициста и то, что с 2 июня 1879 г. по 21 мая 1880 г. он уже несет наказание, так как запрещен в священнослужении, разрешает Белюстину исполнять пастырские обязанности в полном объеме с условием того, что дальнейшие статьи, касающиеся догматов веры, истории и управления Церкви, он будет помещать в печати исключительно с дозволения духовной цензуры[203]. Не вызывает сомнения, что раскаяние Белюстина ни что иное, как способ вернуться к пастырству как к источнику средств к существованию. Его покаяние не является переосмыслением взглядов, что видно из письма А. С. Суворину, датированного 28 декабря 1880 г., где Белюстин не скупится на еще более радикальную критику Церкви и Православия, нежели была представлена в статье «К вопросу о раскольниках»[204].
Что касается отношения Белюстина к государственной власти, то оно таково, что автор не рисковал высказываться публично относительно данной темы. Белюстин пишет, что любит свое Отечество, но в тоже время указывает, что государственная власть не проявила никакой заботы о нем лично и о духовном сословии в целом. Он осуждает факт упразднения патриаршества и считает, что светская власть относится к духовенству с неприязнью[205]. Несмотря на то, что вмешательство светской власти в церковную жизнь тверской публицист всецело осуждает, в стиле правления Николая I он видит исключительно положительные стороны[206], что может быть расценено как противоречие самому себе. Белюстин не одобрял ряд действий правительства Александра II[207], но особую неприязнь, о чем по понятным причинам говорить публично было бы небезопасно, Белюстин испытывал к Петру I[208] и Екатерине II. Их он обвиняет в лицемерии, неверии, гонениях на Церковь и других пороках
