— Вода в этом озере в любое время года и суток приближена к десяти градусам, — продолжал рассказ Денис. — Туристы здесь редко бывают, только самые отчаянные, что не боятся отправляться в такую даль. Ту тропинку, по которой мы шли, я проложил сам, и это не туристическая тропа, а моя собственная.
Денис замолчал, любуясь озером. Кира поняла, что к этому месту он относится с особым трепетом. Сама она испытывала странное чувство, будто уже была здесь. Возможно, такое ощущение создавалось от того, что озеро в себя сразу влюбляло. Наверное, при свете дня тут не менее красиво.
— Ты когда-нибудь была в Дивеевском женском монастыре под Нижним Новгородом? — неожиданно спросил Денис.
— Никогда.
— Один из Уделов Богородицы. Красивейшее место. Но речь не о нем, а об источнике преподобного Серафима Саровского, недалеко от монастыря и деревни Цыгановки. Температура воды в купальне источника круглогодично плюс четыре, а купаются в нем даже малые дети, окунаются трижды с головой, как велит то вера. А знаешь почему? — посмотрел он на Киру, и глаза его смолянисто блеснули в темноте.
— Почему? — отчего-то шепотом уточнила Кира.
— Потому что заходят туда с верой в Бога. И эта вера позволяет им не мерзнуть.
Денис повернулся к Кире и положил ей руки на плечи. Сейчас он здорово возвышался над ней и стоял очень близко. На улице было прохладно, а от него шло тепло.
— Я не бог, конечно, — произнес он с улыбкой, — но мне под силу сделать так, что тебе не будет холодно, когда войдешь в озеро. Главное, ты должна в меня верить.
— Не собираюсь я входить в озеро, — медленно, как зомби, отозвалась Кира. Сейчас взгляд Дениса ее словно гипнотизировал. — У меня и купальника нет…
— А он тебе и не нужен. Ты пойдешь туда обнаженная, — так же медленно и завораживая ее еще сильнее проговорил Денис.
— Я не смогу, — уже открыто всхлипнула Кира.
— Сможешь, малыш, — наклонился Денис к ее лицу еще ниже, касаясь его своим дыханием. — А чтобы тебе не было скучно или страшно, мы сделаем это вместе. Раздевайся и ничего не бойся. А главное, откинь всяческий стыд. Если тебе так будет проще, то считай меня доктором.
— Ты и есть доктор, — на глаза уже просились слезы, и вызваны они были той силой возбуждения, что испытывала от одной такой перспективы.
— Ну вот видишь. Значит, я тебе не страшен точно.
Ну это как сказать. Для нее он прежде всего мужчина. Да не просто мужчина, а самый сексуальный и соблазнительный засранец, какие только встречались на ее жизненном пути.
