— Потерпи, малышка, я готовлю тебя к третьему сеансу, — проник он пальцем во влажные складки и коснулся клитора. — Так вот, каждый раз, когда смотрел на тебя, твое лицо казалось мне знакомым, — продолжил как ни в чем не бывало, а палец, тем временем, делал свое дело — поглаживал, надавливал, нырял глубже. Кире казалось, что сейчас просто сойдет с ума. Ощущения были настолько яркими, что хотелось поскуливать, чтоб хоть как-то выплеснуть их наружу. Но она сдерживалась, кусая губы и судорожно дыша. Одновременно не оставляла попыток убрать от себя его руку. — Знаешь, ты очень сильно изменилась, но сейчас я снова вижу ту малышку.
— Педофил чертов! — выкрикнула Кира, чувствуя как пылает ее лицо, и наконец-то, выдернула его руку, сжимая что есть силы. Впрочем, он сам ту убрал, как поняла чуть позже.
Денис долго смеялся. Так долго, что этого времени Кире хватило, чтобы хоть немного прийти в себя, успокоиться. Но разозлилась она нешуточно. Если так и дальше пойдет, то неделя тут, в его доме на плато, станет самой ужасной и длинной в ее жизни. Если, конечно, она не сбежит от этого искусителя раньше.
— Ты готова, малышка, — проговорил Денис, когда отсмеялся.
— К чему? — зло буркнула Кира и отвернулась к окну. Смотреть на его довольную и сытую физиономию было выше ее сил.
— К первому оргазму в своей жизни, — добил он ее окончательно. — Сегодня ты кончишь для меня.
После капельницы значительно полегчало. И особенно радовало, что приставать к ней больше Денис не стал. Он вообще ушел, а вернулся, чтобы снять капельницу и сообщить, что отлучится на несколько часов. Вот и замечательно! Чем дальше этот змей искуситель от нее, тем легче дышится. Благо, дышать тоже есть чем. Горный воздух — это что-то особенное. Кира никогда не думала, что воздух может быть насыщен чистотой. Обычно как: он — или загажен всякими выбросами и выхлопными газами, или с легкой примесью всего этого, на что можно закрыть глаза. А тут, в горах, он был именно кристально чистым и свежим. Кира прямо чувствовала, как с каждым его глотком насыщается живительным кислородом.
Работать не хотелось. Сидеть в четырех стенах — грех в такую погоду. Оставалась еще веранда с великолепным видом. Там Кира провела час, нежась на солнышке и залипая на панораму гор. Но и это занятие не то чтобы наскучило, но родило сонливость. А спать днем она вообще-то не любила. Считала, что жизнь и так слишком быстро проходит, и половину ее люди тратят на сон. Если еще и днем уворовывать часы для сна, то в старости нечего будет и вспомнить.
