Восхождение прошло легче, чем ожидал Денис. То ли он был настолько силен, то ли ноша ничего не весила, но запыхался он разве что самую малость.
— И куда ты ее теперь? — подозрительно прищурился Ганс.
— В постельку, куда же еще.
— Надеюсь, не в свою?
— Я не любитель овощей, знаешь ли, — хмыкнул Денис, а про себя подумал, что с большим удовольствием уснул бы, прижав к себе эту девушку обнаженной. Но этого делать категорически нельзя. Табу! — Спасибо, Ганс, и спокойно ночи.
— Смотри у меня! Я ведь завтра спрошу у нее, не распускал ли ты руки, — понеслось Денису в спину, но на это он предпочел не реагировать.
В комнате Киры было прохладно, и первым делом, положив девушку на кровать, Денис включил обогреватель. А потом завис, рассматривая ее и размышляя, стоит ли ее раздеть. Наверное, стоит, потому что, должно быть, чертовски неудобно спать в этом платье.
Первым делом он стянул с нее куртку. Спала Кира так крепко, что никак на его манипуляции не отреагировала. Потом Денис перевернул ее набок и расстегнул молнию на спине. И сразу же испытал непреодолимое желание прикоснуться к бархатистой коже спины. Желание поборол и продолжил сражаться с платьем, пытаясь действовать отстраненно и бережно, чтоб не разбудить.
С настоящими сложностями столкнулся, когда Кира осталась перед ним в кружевных трусиках и бюстгальтере. Вот тогда уже эрекция не заставила себя ждать — стояку стало тесно в штанах и пришлось его поправить и мысленно уговаривать потерпеть хотя бы до ванной.
Денис отлично помнил, как выглядит ее грудь. Стоило закрыть глаза, как он даже ощутил ту под своими ладонями, а руки сами потянулись к спящей девушке. Ну и… не оставлять же ее спать в этом тесном атрибуте женского белья. Должно быть, чертовски неудобно. Настраивая себя исключительно на заботу о ближнем, он освободил Киру от бюстгальтера. И завис! От ее груди он просто не мог отвести взгляда.
От прохлады в комнате соски сразу же затвердели и так призывно торчали, что Денис не выдержал, прикоснулся к ним большими пальцами, согревая небольшую грудь в ладонях. Он даже сам не понял, как место пальцев заняли губы. Как же приятно было целовать ее, заключать это светло-коричневые горошины в рот, посасывать, обводить языком. Дико хотелось продолжить, просто невыносимо. Но на этом он титаническим усилием воли заставил себя остановиться и накрыть Киру одеялом.
Кому он там втирал, что не занимается этим с овощами? Да он готов был взять ее бесчувственную, лишь бы ощутить своим членом тугие объятья ее влагалища. И никакие табу не мешали этому. И руками дал себе слово не трогать ее, а облапал так, что мама не горюй. Разве что в трусики не забрался, но был очень близок к этому.
