Квартиру Гордей снял недалеко от центра, и очень скоро мы вышли к парку.
— Зайдем? — кивнул Гордей на кафе, что расположилось возле самого входа в парк. И это было первое, что он произнес за всю нашу прогулку. При этом он посмотрел на меня так, что я снова ощутила душевный трепет. Ну вот как у него так получается?! Одно слово и глубокий взгляд, как я уже теряю способность соображать.
— Зайдем, — повторила я и кивнула как болванчик, не в силах отвести взгляда от его глаз.
И тут он улыбнулся. Не усмехнулся, не скривил губы в ухмылке, как делал часто, а просто улыбнулся — весело и по-доброму. А потом взял меня за руку, притянул к себе и прошептал на ухо, обдавая кожу жарким дыханием:
— Какая ты сегодня красивая, аж больно смотреть.
— Поэтому ты на меня не смотришь весь вечер? — неожиданно даже для самой себя спросила я, явственно слыша обиду в голосе.
Тогда он прижался к моим губам в мимолетном, но крепком поцелуе, а потом ответил:
— Вот поэтому, — и повел меня внутрь кафе.
Не уверена, что поняла его мысль, но тихо радовалась, что поцелуй был коротким, словно сворованным. Иначе, я не отвечала за реакцию своего тела. Слабость в ногах еще долго ощущалась, мешая мне вести себя адекватно.
Гордей заказал себе телячью отбивную с гарниром из овощей. Я же остановила свой выбор на блинах с семгой. Он предложил выпить вина, но я отказалась. Спиртное в принципе не любила и употребляла только по праздникам, а сегодня мне нужна была трезвая голова, чтобы продуктивно потрудиться перед сном.
Вопреки моим ожиданиям, ужин не прошел в молчании. Гордей рассказывал мне про своего племянника, которого растили они с братом, когда мать мальчика трагически погибла. И с такой любовью он это делал, что в душе моей плескалась жалость. Как же он, должно быть, скучает по своей семье, только даже себе в этом не признается, либо гонит эти мысли и считает себя недостойным вернуться в клан. Я так не думала. Уже одно то, что он грустит, говорит о том, что многое из того, за что его осудили, он осознал. А значит, исправился. Но лезть к нему со своими советами я не стала, понимая, что он все равно не свернет с намеченного пути и не бросит меня. За последнее я особенно была благодарна Гордею.
Возвращались мы уже по темноте, и на этот раз Гордей не выпускал моей руки до самой квартиры. А там он расположился в кресле перед телевизором, а я заперлась в комнате, забралась с ногами на кровать и раскрыла бабушкин дневник.
