Де Голля не сопровождали ни журналисты, ни радиорепортеры. И на Таити в ту пору не было ни газет, ни иностранных корреспондентов. Так что визит освещался французской прессой очень кратко. (Одновременно та же пресса опубликовала результаты опроса общественности, из коего следовало, что только два процента французов допускали возможность возвращения де Голля к власти.) Куда удивительнее то, что сам де Голль в своих воспоминаниях ни словом не упоминает, что он делал и говорил на Таити во время этого визита, и из пяти речей в авторизованный сборник его выступлений вошла только одна. Впоследствии мы, не очень внимательно слушавшие де Голля в 1956 году, особенно заинтересовались речью, произнесенной им в день приезда в одном из парков Папеэте; ее текст сохранился у нас благодаря тому, что голлисты потом раздавали желающим бесплатные экземпляры.
Первым делом де Голль с благодарностью и волнением вспомнил трагическое лето 1940 года: «Хотя Франция тогда находилась на самом дне пропасти, вы не утратили надежды. Вас, обитающих посреди огромного океана на другом конце земного шара, и меня, выброшенного на английский берег, словно после кораблекрушения, объединяла одна мысль и воля к борьбе. Мы думали о Франции — покоренной, оскорбленной, униженной Франции, и мы были готовы сражаться за ее освобождение, победу и величие. И каким замечательным утешением было для меня получить в начале сентября 1940 года телеграмму, в которой господа Анн, Лагард и Мартен сообщали, что вы 5564 голосами против 18 решили присоединиться к «Свободной Франции»! Вот доказательство юго, что вас и меня, Францию и Таити связывают нерасторжимые узы».
Далее оратор обратил свой взор в грядущее и поведал о «новых тенденциях в ходе мировых событий». Три из них непосредственно касались Французской Полинезии.
«Прежде всего мы наблюдаем стремление всех народов и национальностей сохранить самобытность и самим распоряжаться своими судьбами. Но в то же время каждому новому государству не менее важно входить в более крупный экономический, культурный и политический блок, чтобы избежать материального и духовного убожества и не стать ареной военных действий империалистических держав, оспаривающих мировое господство».
Эти хитрые формулировки были одинаково по душе как сторонникам Пуванаа — ветеранам войны, так и французам — предпринимателям и поселенцам. (Возможно, и китайцам тоже, хотя они, по своему обыкновению, не участвовали в этих празднествах и митингах.) II публика отозвалась бурными аплодисментами.
