— Серж вас так рекомендовал, так расхваливал…
Серж? Она это серьезно? Откуда у Сереги только такие знакомые берутся?
— …Мне стало любопытно, что же вы из себя представляете, — повернулась к нему мадам лицом.
Артур невольно подметил, что лицо у нее хорошенькое. А вздернутый носик и пух светлых волос делали его почти трогательным. А когда она улыбнулась, на щеках проступили поистине очаровательные ямочки. Все это Артур зафиксировал мозгом художника, но к прелестям мадам остался абсолютно равнодушен, как мужчина.
— Знаете, ваши портреты и правда очень хороши, — удивила она Артура следующей фразой. — Есть в них что-то… особенное, что ли. Только вот что? Никак не пойму, — посмотрела на него так, будто он прямо сейчас посвятит ее в большую тайну особенности своих работ.
Артур промолчал, пытаясь справиться с удивлением. Он привык относиться к таким клиенткам с долей пренебрежения. Считал их избалованными роскошью глупышками, имеющими обо всем поверхностное суждение, но считающими своим долгом делиться им со всеми. Мадам же стремительно рушила стереотипы, и следующая ее фраза только усиливала диссонанс.
— Они мне напоминают картины Врубеля с его серо-жемчужной гаммой… А почему вы не пишете акварелью? С вашим чувством малейших оттенков цвета могли бы создавать шедевры.
С трудом удалось сдержать усмешку, когда услышал «малейших оттенков цвета». И сразу же всплыли воспоминания — однажды он уже пытался написать картину акварелью. Это случилось давно, когда он только познакомился с Семеном Исааковичем. Собственно, тот и настоял на картине в цвете. Рассуждал тогда владелец магазина примерно так же, как вот и эта мадам сейчас. Только ему, в отличие от нее, было известно о цветослепоте Артура.
— Ты обязательно должен попробовать сделать это! А я тебе помогу с выбором цвета. С твоим интуитивным распознаванием малейших оттенков, ты можешь сотворить шедевр, мальчик мой.
И Артур сотворил его — шедевр. Только вот, чего это ему стоило! Сколько времени и сил они с Семеном Исааковичем потратили на его создание! Днями напролет Артур работал под руководством старшего наставника, который объяснял ему, что и какого цвета должно быть. Ему оставались полутона… Именно они заменяли ему цветовое решение и позволяли видеть весь расклад целиком.
Картина была создана, а Артур измучен в конец.
— Да… Никогда не думал, что скажу это когда-нибудь. Мальчик мой, ты сотворил чудо! — Семен Исаакович рассматривал полотно с изображенной на нем березовой аллеей осенью, и в глазах его стояли слезы. — Твоя осень получилась лучше настоящей! Именно твое незамутненное сознание и свое, особенное видение мира сделали ее такой. Эту картину должны увидеть все! Ты — гений, понимаешь ты это?! Настоящий гений! Но, мальчик мой, что с твоим лицом?
