Фр. Ницше уже мучается над разрешением тех вопросов, над которыми впоследствии сосредоточились все его мысли, и в этих юношеских опытах сказываются первые абрисы той философии, которая позже взволновала весь мир: человечество — призрак, произвольное творение Бога, нелепое течение влечет его к бесконечному повторению, к вечному возвращению; корень всякой власти — сила, сила же слепа и покорна случаю…
Ницше ничего не утверждает: он даже осуждает поспешное суждение о важных предметах; если он колеблется, то предпочитает не высказывать своих убеждений, но зато, если потом отдается им, то целиком, без возврата. Он не позволяет мысли вырываться наружу, но она переполняет его существо и помимо его воли ищет выражения. «Очень часто, — говорит он, — подчинение Божественной воле и приниженность является только плащом, накинутым на низкое малодушие, охватывающее нас в момент бравурного столкновения с судьбой». Вся мораль, весь героизм ницшеанства заключается в этих немногих словах.
Мы уже говорили, что любимыми авторами Ницше были Шиллер, Байрон, Гёльдерлин. В особенности последнего, в то время еще мало известного, он предпочитал всем другим. Ницше открыл его так же, как часто с первого взгляда находят в толпе друга. Первое литературное знакомство с ним было исключительно по своей обстановке. Жизнь незадолго перед тем умершего поэта походила на едва начавшуюся жизнь Ницше: Гельдерлин был сыном пастора и хотел последовать в выборе своей карьеры примеру отца; в 1780 г. он изучал богословие в Тюбингенском университете одновременно с такими юношами, как Гегель и Шеллинг. Вдруг он теряет веру; он прочел Руссо, Гёте, Шиллера, и романтизм опьянил его; мальчик всегда любил таинственную природу и светлую, лучезарную Грецию; он любит их одновременно и мечтает соединить их красоты в каком-нибудь немецком творении. Он был беден и вынес на своей спине всю тяжесть жизни нуждающегося поэта. Он страшно тяготился своим положением воспитателя в богатых домах, презиравших бедность, за исключением одной семьи, где его слишком любили; это был короткий миг счастья, за которым следовало уже только одно сплошное горе; на некоторое время он вернулся в свою родную деревню, где люди и самый воздух так мягки и нежны по сравнению с городом; он работал, писал на досуге, но, чувствуя себя постоянно лишней обузой для семьи, бежал из родного угла. Некоторые из своих стихотворений он напечатал, но читающая публика совершенно не оценила его прекрасных поэм, где неизвестный гений заставляет олимпийцев перенестись под сень швабских и прирейнских лесов. Несчастный Гёльдерлин мечтал о более обширных произведениях, но они так и остались только одной мечтой. Германия и Греция слишком различны по своему духу, и нужен был великий гений Гёте, для того чтобы соединить их и вложить вечные мировые слова в уста Фауста — соблазнителя Елены.
