Как пришла в голову эта нелепая мысль поливать песок и сеять на нем? Ведь испокон веков человек по отношению к пустыне был стороной обороняющейся: отгораживался от нее заборами, использовал для защиты от песков лесонасаждения, химические и физические способы. Пустыня была врагом. Как же удалось увидеть в ней друга?
Все началось опять же с бесстрастных исследований. Выяснилось, что песок хорошо проводит тепло, легко наполняется воздухом, в нем активно развиваются полезные микроорганизмы. А от этих выводов уже близко было до других, что песок можно рассматривать как обычную почву. И вот неподалеку от Ашхабада возникла первая в истории пустынь плантация на голых песках. Появились трубы дождевальных установок, и была посеяна кормовая культура — туркменское сорго. Чтобы избежать лишних испарений, поливали посевы ночью. Песок вопреки распространенному мнению не так уж быстро пропускал влагу, а вскоре, когда сорго раскинуло первые листья, он и вовсе оказался в тени, и обычное в этих местах обильное испарение с поверхности прекратилось…
Когда Бабаев начал рассказывать об удобрениях, мне сразу же вспомнился один из афоризмов Станислава Леца, что и из мечты тоже можно сварить компот, если добавить фрукты и сахар.
— Нет, нет, — быстро ответил Бабаев. — .Удобрений норма, столько же, сколько обычно вносится в почву.
— И что выросло?
Он пододвинул ко мне газету, и я сразу увидел отчеркнутую строку — около тысячи центнеров с гектара.
— Тут нет опечатки?
— Так я и знал, — сказал он, удовлетворенно улыбаясь. — Все говорят об опечатке. А опечатка в наших представлениях о плодородности почв. Урожай — не строка в отчете, его можно увидеть, потрогать, взвесить…
Вот за этим я и ехал, чтобы потрогать, удостовериться…
Кормовая трава, выросшая на песке, больше была похожа на лес. Мощные стебли, до верхушек которых я не мог даже допрыгнуть, стояли плотной непроходимой стеной.
— Много приезжает неверующих, — сказал мне первый же рабочий, которому я задал свои вопросы. — Комиссия была, так, не поверите, заблудилась в траве. Думали все — разругают. А они ничего, сознательными оказались.
— Как же такая вымахала?
— Солнца много, канал рядом, вот и растет.
— Сколько же воды расходуется?
Я сам не замечал, как становился в позу скептика, выискивающего подвох.
— Норму, — насторожился рабочий. — Спросите у начальника.
Я увидел на дорожке заведующего лабораторией Института пустынь Абдырахмана Овезлиева и пошел навстречу ему.
