Рубен от волнения даже стал заикаться:
— Неужели… ты будешь в ней спать… спать месяцами? Ярара… знаешь их… этих змей? Якаре — кайманы[16]? А… а водовороты — ремолинос?..
Хуан, как и надлежало начальнику пограничной охраны, сразу же напомнил, что речь идет о пограничных реках, протекающих в лесных дебрях. Что это естественная дорога, по которой убегают бандиты и всевозможные личности, преследуемые законом. Из Аргентины в Парагвай и наоборот. Из Бразилии к нам и наоборот. И что…
Викторио примиряюще поднял руки и бросил весомое слово:
— Москиты! Дон Виктор! Попробуй-ка так, как ты сейчас стоишь, в одних плавках, выйти на веранду. Если вытерпишь там полчаса, выбирай любую из моих лучших удочек. Я подчеркиваю: это здесь, в дельте. А что же там, на альто Парана?!
Профессор корчился от смеха на тахте.
Все говорили одновременно. На мою бедную голову обрушилась лавина всевозможных предостережений насчет реальных и надуманных тропических напастей.
Я пробовал защищаться, напомнил, что у себя на родипе, в Польше, еще перед войной, в студенческую пору, именно на байдарках я исходил все мало-мальски значительные реки и что я даже завоевал рекорд по числу проплытых километров. Этот довод был встречен язвительными насмешками. В Польше? В Европе? Но не в тропиках же! Не на альто Парана! Парана! Парана!
Кто-то справедливо заметил, что ведь в одиночку я не поплыву и что наверняка мне не найти спутника для такого путешествия. И что другого такого локо встретить трудно. Именно тогда было произнесено слово «локо», или попросту безумец.
Наконец мне все это надоело, и я выступил с пламенной речью:
— Вы отвратительные обыватели! Тоже мне спортсмены воскресного дня! Островитяне… моторизованные! Без бензинового смрада, без холодильника, без удобной кровати вы свою жизнь не в состоянии представить. Пугаете меня тем, чего сами не испытали.
Слушайте, я не только поплыву, не только не дам всем гадам пожрать себя, но и появлюсь здесь, у этого домика, день в день и час в час, о котором заранее объявлю. Готов держать пари…
— Пари! — Хуан сорвался с места, словно выброшенный пращой, схватил мою ладонь и уже не отпускал ее. — Пари! Принимаешь пари?
— Принимаю!
— Пари на ящик шампанского! На двенадцать бутылок… французского шампанского! Согласен?
Дело принимало серьезный оборот. Для моего кармана — это риск солидный. Хуан все еще не выпускал моей руки. Я предложил дополнительное условие:
— Видите ли, там, в верховьях, в сельве, на быстринах и водопадах, мне думается, очень здорово и очень интересно. Но вместо того чтобы в свое удовольствие охотиться и рыбачить там, я должен быть рабом пари? Спешить как сумасшедший, чтобы заполучить дурацкий ящик с шипучкой? Тогда вы и в самом деле имели бы право назвать меня безумцем! Предлагаю вот что: на Игуасу и верхней Паране я буду хозяином своего времени, буду плыть столько, сколько мне надо, и задерживаться там, где и когда захочу. А доплыв до средней Параны, до города Корриентес, допустим, я отправлю вам телеграмму, сообщив день и час, когда прибуду сюда. Чтобы у вас было время заморозить эту шипучку! Мы разопьем ее здесь, и я уверен, что за ваш счет. На такое пари я готов. Тогда будет и путешествие и спортивный рекорд.
