Марина Цветаева | страница 79
Когда Цветаева покинула Россию в 1922 году, она составляла в блокноте список вещей, которые намеревалась взять с собой; среди них не было ни одного напоминания об Ирине.
Глава десятая
ГОДЫ БЕЗУМИЯ И РОСТА
Ох, огонь — мой конь — несытый ездок!
Ох, огонь на нем — несытый ездок!
С красной гривой свились волоса…
Огневая полоса — в небеса!
После смерти Ирины Цветаева добилась получения продовольственных карточек для себя и Али, что дало ей возможность посвятить больше времени творчеству. В неистовстве она писала множество стихов, хотя опубликованы были лишь некоторые. Позже она сгруппировала их в два сборника «Версты I» и «Версты И». Навеянные предчувствием поражения белых, они оплакивают обе армии: Белую и Красную. Последняя строфа стихотворения, написанного в декабре 1920 года, выражает идеи гуманизма, применимую к любой войне:
Ее проза в этот период была блестящей в ее разнообразных формах: описание окружающей жизни, размышления, афоризмы, отдельные мысли. Даже когда она писала о мелочах, ее постоянно интересовала сущность людей, событий, природы, вещей. Ее исключительный интерес имел более глубокое значение, чем она ощущала.
Весной 1920 года она проводила много времени с художником В. Д. Милиоти, с которым у нее началась, как она это называла, «полоса проступков». Он был первым, «чему я улыбнулась после всего ужаса», — писала она. Нам мало известно об этих отношениях, но ее подруга Вера Звягинцева вспоминала о других мужчинах в жизни Цветаевой в то время. Звягинцева не была полностью беспристрастной по отношению к Цветаевой, которая, по-видимому, безуспешно флиртовала с ее мужем. Более того, ее описание Цветаевой поразительно:
«Марина носила крылатое пальто — пальто с накидкой, нелепое платье: какое-то простое платье с розовыми пуговицами, годное для уличной ярмарки, которое было не к месту. Так как она всегда была туго опоясана, я называла ее «кавалеристом»… Марина мыла свои волосы пшеничного цвета в нашей ванной комнате каждый раз, когда приходила к нам. И шла спать, не снимая туфель, хотя я отдавала ей нашу последнюю чистую рубашку, которую стирала сама. Ее волосы были красивыми и пушистыми. Ее лицо было опухшим от питания, состоявшего в основном из мерзлой картошки; ее глаза были зелеными — «соленые крестьянские глаза».
