Поговорив с Распутиным и еще более укрепившись во мнении, что перед ним истово верующий, хотя и темный человек (а для юродивого неграмотность была только плюсом), архимандрит Феофан пригласил странника на подворье епископа Саратовского и Царицынского Гермогена. Поборник церковного образования, борец за чистоту канонического богослужения, Гермоген в лице Распутина увидел идеальный объект для преобразования этого темного мужика в одного из проповедников слова Божия среди сибирского крестьянства.
У Распутина хватило сообразительности не рассказывать Гермогену о своих целительских и пророческих талантах. Это бы наверняка испортило настроение епископу, поскольку тот слыл непримиримым врагом сектантства и отступничества от церковных канонов.
Неграмотность Распутина была Гермогену симпатична. И все же он укорил Григория Ефимовича — мол, как же ты Писание читаешь. И тот ответил — сердцем, чем окончательно покорил и Гермогена.
С подачи двух популярнейших среди церковной молодежи учеников академии, духовных деятелей известность Распутина стремительно росла. О страннике в крестьянском зипуне по Петербургу ходили легенды. Он появлялся в самых неожиданных местах, старался не пропускать многолюдных богослужений и держался подле своего покровителя архимандрита Феофана.
Если бы Феофан мог знать, кого пригрел на своей груди! Пройдет несколько лет, отношения между Феофаном и Распутиным испортятся. И архимандрит, в ту пору уже ректор Духовной академии, сменивший на этом посту епископа Сергия, станет непримиримым врагом Распутина и распутинщины. Но прозрение наступило не сразу. Поначалу Феофан не просто привечал Григория Ефимовича: он пропагандировал его способности, много рассказывал о Распутине в среде высших сановников церкви и, по сути, сам перетащил Григория Ефимовича из глухой сибирской деревни в Санкт-Петербург.
Слава Распутина укрепилась после одобрительных высказываний отца Иоанна Кронштадтского, одного из наиболее почитаемых столичных священнослужителей. Заметив фигуру Распутина на одной из своих проповедей, Иоанн Кронштадтский якобы сказал, что видит перед собой человека с великим будущим. Впрочем, предсказание было настолько туманным, что толковать его можно было, как угодно. Распутин и уже проклюнувшиеся его апологеты возвели фразу Иоанна едва ли ни в ранг благословения и пророчества.
Стремительная популяризация Распутина привела к тому, что к началу 1904 года у дверей квартиры, где он остановился, уже толпились люди. В основном, это были дамы из полусвета, томи-мне многочисленными семейными проблемами. Они нуждались в наставлениях, и Распутин не обманул их ожиданий. А несколько случаев целительства (весьма сомнительных) укрепили его положение еще больше. Тогда же, в начале 1904 года, о Распутине заговорили как о «старце», обладающем чудодейственной силой. Хорош старец — в неполных 35 лет.
