— Вы… вы мутите здесь воду… Мне все известно! Эта резолюция комсомольцев состряпана по вашему наущению. Вылупившиеся из яйца цыплята вознамерились поучать курицу… Но я этого не допущу.
— Чего именно? Выполнения директив Коминтерна?
— Не занимайтесь демагогией, молодой человек. Вы в Китае несколько месяцев, а я вот уже скоро пятьдесят лет. Вы сидите там у себя, в Москве, и занимаетесь абстрактным теоретизированием. Теории, выхваченные из воздуха! А мы осуществляем тактику сплочения всех антиимпериалистических сил…
— Сдавая все ранее завоеванные позиции господину Ван Цзин-вэю, — перебил Хитаров.
Чэнь Ду-сю бросил на него неприязненный взгляд черных узких глаз.
— Гибкость проводимой политики не есть синоним отступления. Пора бы вам это выучить наизусть, молодой человек. Почитайте-ка великого Ленина.
— Я читал Ленина, — сказал Хитаров. — Когда то, что вы называете гибкостью, приводит к страшным поражениям, это уже не гибкая, а гибельная политика, товарищ Чэнь Ду-сю.
— От английского у меня заболел язык. Вот если бы вы знали французский…
— Я говорю по-французски, — сказал Хитаров.
— О, это приятный сюрприз! Так вот, молодой товарищ, ваши старания вбить клин между компартией и левым крылом гоминдана я вынужден квалифицировать как попытку протащить точку зрения вашей оппозиции. По-видимому, вы скрытый троцкист!
«Эк куда хватил, — подумал Рафаэль, — вот я уже и троцкистом стал». — И очень спокойно сказал:
— Можете считать меня кем угодно, но не обо мне сейчас речь. О китайском комсомоле. Вы заставляете его ходить в коротких штанишках. Но так не может продолжаться. Комсомол полностью разделяет точку зрения Коминтерна в китайском вопросе: аграрная революция, демократическая диктатура, вооружение рабочих и крестьян. И не на словах, а на деле. А вы глушите его инициативу.
— Кажется, вы собираетесь меня учить? Так вот, имейте в виду, что мы не позволим нашему комсомолу играть в солдатики. Это опасная игра!
— Тогда придется обойтись без вашего позволения, — сказал Хитаров.
— Хотите противопоставить комсомол партии! — уже не сдерживаясь, тонким голосом закричал Чэнь Ду-сю. — Вы… вы авангардист!
На этот раз улыбнулся Рафаэль.
— Позвольте ответить вам притчей Чжуан-цзы, — сказал он. — Как-то во сне Чжуан-цзы увидал себя бабочкой; он порхал над цветами, не зная, что в действительности он Чжуан-цзы. Когда же наконец проснулся, то никак не мог решить вопроса: видел ли Чжуан-цзы во сне, что он бабочка, или бабочке теперь снится, что она Чжуан-цзы? И не было ли тут просто двух превращений чего-то односущего?
