И пока Ван Цзин-вэй и его приспешники били себя кулаками в грудь, обещали «расправиться» с отступником Чан Кай-ши, растоптавшим заветы доктора Сунь Ят-сена, Центральный Комитет КПК без боя сдавал одну позицию за другой. Так, например, руководство партии согласилось подчинить гоминдану все профсоюзы, все крестьянские союзы и другие массовые революционные организации, находившиеся под влиянием коммунистов. Оно отказалось от каких бы то ни было самостоятельных акций, приняло решение о добровольном саморазоружении рабочих пикетов Ханькоу — города, представлявшего собой одну из частей Ухани, — по существу, разогнало боевую пионерскую организацию в Ухани, не препятствовало разгрому всех крестьянских союзов на территории национального правительства, причем в оправдание жестокого преследования отрядов «красных пик» была разработана особая «теория», будто аграрная революция в Китае возможна и без захвата помещичьих земель.
— Что тут у вас происходит? — возмущенно спрашивал Рафаэль молодых людей, работающих в аппарате Центрального Комитета комсомола.
— Мы выполняем указания товарища Чэнь Ду-сю, — с придыханием ответствовали молодые люди. Впрочем, они тут же любезно соглашались с аргументацией представителя ИК КИМа, кивали головами, улыбались, но делали все наоборот.
Но ведь не эти молодые люди, как молитву повторявшие высказывания Чэнь Ду-сю, представляли боевой, поистине героический комсомол Китая!
Разобравшись в обстановке, Хитаров пришел к выводу, что Центральный Комитет комсомола, находящийся в Ухани, ограничивает свою деятельность лишь несколькими ближайшими провинциями. Работники Центрального Комитета плохо знают о положении на местах. Связи с Шанхаем, Кантоном, Гонконгом и севером страны оборваны. Информация с мест отсутствует. Цифры учета берутся с потолка. Уханьская организация комсомола почти не использует возможностей легальной работы и, по существу, занимается кружковщиной. А теперь 15 мая, вслед за V съездом Китайской компартии, должен открыться и IV съезд комсомола, и он, Хитаров, будет выступать на съезде с докладом о деятельности Исполкома КИМа. Но имеет ли смысл говорить о проблемах международного юношеского движения в отрыве от конкретной деятельности китайского комсомола? А что может сказать он сейчас, ознакомившись только с работой Центрального Комитета и Уханьской организации? Разве что констатировать, что оппортунизм проник и в комсомол? Но будет ли это характерным для низовых организаций, для всего комсомола Китая? На такой вопрос Хитаров мог ответить лишь после непосредственного ознакомления с жизнью, деятельностью и настроениями комсомольских организаций, работающих легально, полулегально и в условиях глубочайшего подполья. Поэтому он сразу же потребовал от Центрального Комитета устроить ему поездки в провинции, занятые милитаристами, в Гонконг, в Шанхай, Кантон и Нанкин.
