Только рабочие дрались до конца, защищая баррикады на углу улиц Сен-Мерри и Сен-Мартен. Начавшись выступлением разных групп республиканцев, восстание приобрело пролетарский характер. На баррикаде у монастыря Сен-Мерри в рядах бойцов находился Шарль Делеклюз.
Он сражался рядом со своим двоюродным братом Бержероном, уроженцем Шони, где родился отец Шарля, где жила сестра отца, мать Бержерона. Двоюродный брат оказался единомышленником Делеклюза. Студент-юрист, зарабатывавший на жизнь частными уроками, он тоже состоял в обществе «Друзья народа» и был руководителем секции «Права человека», приобретавшей большое влияние.
Друзьям повезло — они не были арестованы и преданы суду, как это случилось со многими инсургентами. Впрочем, Бержерон вскоре попал в тюрьму из-за очередного покушения на жизнь короля. В Луи-Филиппа в эти годы стреляли очень часто, хотя и не очень метко. 19 ноября 1832 года король направлялся в палату депутатов для торжественного открытия сессии. Из толпы на Пон-Ройяль прогремели пистолетные выстрелы. Стрелявшего задержать не удалось, но полиция подозревала Бержерона и арестовала его. На суде он держался очень смело и открыто провозглашал свои республиканские убеждения, доказав в то же время свою непричастность к покушению.
Делеклюз оказался одним из свидетелей на процессе, и это имело для него некоторые косвенные последствия. Его богатый дядя барон Лавенан уже давно с неприязнью следил за делами Делеклюза. Барон был крайне практичным человеком и неизменно проявлял преданность всем режимам, сменявшимся во Франции после революции. Когда он узнал, что Делеклюза вызывал прокурор в связи с делом Бержерона, он грубо отказал племяннику от дома. Итак, «порядочное» общество выбрасывало Делеклюза из своей среды. Зато его «общественное положение» революционера определялось со все большей ясностью. В письме к сыну барона Лавенана, своему кузену, Делеклюз писал по поводу этого эпизода: «Может быть, если я не ошибаюсь, не так уж далек тот день, когда возникнет потребность в сближении с республиканцами для тех, кто сейчас бежит от них, как от чумы». Для Делеклюза этот день не наступит, ибо он становился не только республиканцем, но революционером, чего буржуазия не простит ему никогда.
Итак, у Делеклюза в его послужном списке революционера уже была первая рана, полученная в уличном столкновении, затем участие в бою на баррикаде; не хватало тюрьмы. Этого не пришлось долго ждать.
