В. Воеводин. Искатель (Ленинградская правда. 1964. 21 марта)
«Напомню фабулу, весьма примечательную для первого рассказа. Герой вдруг узнает, что проблема, над которой он работает, уже исследована и давно решена. Конструктор, занимавшийся ею, убит в бою. Прошло двадцать лет. О характере талантливых работ Николаева никто уже не помнит, результаты неизвестны. Для защиты же диссертации Савицкого они опасны самим фактом существования. Ошибочно отвергнутый им вариант привел того, другого, к иным, более ценным находкам и выводам. Велик соблазн умолчания, да еще безнаказанного… В рассказ исподволь входит тема ответственности бывшего солдата перед тем, кто не вернулся, погиб, сражаясь».
О. Войтинская. Даниил Гранин
«Уже в первом рассказе Гранина важнейшей чертой его положительных героев становятся уважение ко времени, осознание его ценности и щедрость в его использовании ради нужного дела. «Надо жить так, чтобы не было стыдно ни за один бесполезно растраченный или загубленный день». Этот принцип в сознании Александра Савицкого окончательно сформировала война. Он отдал фронту четыре года. Теперь надо было наверстать их, и, «экономя время, он отказывал себе во многом, но себе, а не работе». Поэтому «пытался сочетать добросовестность, максимальную щепетильность с быстротой».
В. Финк. Необходимость Дон-Кихота
«Во времена Ленинградского дела опять стали косить подчистую. Не унять было. Заметное, яркое, тех, кто с честью прошел военное лихолетье, выдвинулся, — всех под корень. Я тогда работал в кабельной сети Ленэнерго. Приедешь в управление — того нет, этого. Где? Молчат. Исчезли директора электростанций, главные инженеры. Рядом, в Смольнинском райисполкоме, творилось то же самое. Город затих. Снова — в который раз — навалилась беда: одна не угасла, другая разгорелась. Чего только не натерпелся этот великий город и до войны, и в войну, и после; кара за карой, ни одна горькая чаша не миновала его».
Д. Гранин. Причуды моей памяти
«В начале пятидесятых годов он пишет много и плодотворно. В 1951 году выходит его книжка о героях Парижской Коммуны — «Ярослав Домбровский». Она явилась серьезным испытанием для молодого писателя. Уже не привычные, хорошо знакомые люди и обстоятельства стали предметом рассказа. Новые задачи, новый для автора жанр исторической повести».
О. Войтинская. Даниил Гранин
«Они увидели Домбровского таким, каким он сохранялся в памяти у каждого: Рульяк вспомнил полутемный зал замка Ла-Мюэт и испытующе голубые глаза из-под припухших воспаленных век. Демэ — окутанную дымом улицу Мирра, торжествующее лицо над грохочущей митральезой, а Валерий Врублевский — размытую дождем дорогу вдоль берега Вислы и рядом Ярослава. Уже забылось, куда и зачем они шли десять лет тому назад осенним холодным днем, — оба молодые, полные надежд и играющей силы. Ветер трепал распахнутый офицерский ментик Ярослава, ворошил соломенные волосы на непокрытой голове…
