— Врёт баба, что водой хлещет, — осклабился Панин.
Но напарник, продолжая перебирать камни, слушал её внимательно.
— Да нет, такие брюлики так просто не продашь, она правду говорит, — сказал он задумчиво. — А брать за них двадцать тысяч точно не с руки. Мы две нормальные квартиры дербанём — вот тебе и двадцать тысяч. А тут такое дело! Крутые брюлики к рукам прилипли. Да Гнилой и этих-то денег не даст, будет торговаться, жмот, я его знаю. Выложит, от силы, «штук» пятнадцать…
— Шалава жить хочет, вот и заливает! — рявкнул Панин. — Кончать надо с ней! Там дальше, кажется, лесок начинается. Щас свернём в него.
— Какой смысл мне врать? — От ужаса Марина заговорила совершенно искренним тоном. — Мы с вами связаны этим делом, и мне тоже, как и вам, с сегодняшнего дня придётся скрываться! Меня будут искать не только милиция, но и те типы из «Мерседеса»! Так что вам нечего бояться, что я на вас донесу. Зато я могу вам помочь получить двадцать миллионов долларов и выехать за границу. В мире есть немало стран, где вашей личностью никто не будет интересоваться, если у вас солидный счёт в банке…
— Никита, смотри! — крикнул Панин.
Откуда-то справа выехал милицейский «Москвич», развернулся навстречу «Опелю» и резко встал. Свет его фар ударил Панину в глаза. От неожиданности бандит вывернул руль. «Опель» завизжал шинами. Гордейчук едва не выронил шкатулку.
— «Опель», к обочине! — потребовал динамик.
— Зачем тормознул, кретин? — зашипел Гордейчук. — Надо было спокойно ехать, глядишь, не тронули бы.
Пять минут назад милиционеры в «Москвиче» получили по рации приказ задержать вишнёвый «Опель», который предположительно может следовать по Каширскому шоссе, и остановились у поворота, устроив здесь нечто вроде засады. Первой же машиной, ехавшей по Каширке, и был тот самый «Опель».
— Они могли открыть огонь, тогда совсем хреново, — ответил Панин.
«Опель» затормозил в десятке метров от милицейского автомобиля.
Панин покосился на Марину:
— Тихо сиди. Молчи и кивай, если что спросят.
В душе пленницы загорелась надежда. Вот он, шанс! Она будет дурой, если не использует его!
Она затихла, сжалась на сиденье, приготовившись закричать, как только милиционер подойдёт к машине. Гордейчук опустил руку с пистолетом и упёр ствол ей в бедро.
— Откроешь пасть — сразу пуля, — предупредил он.
Один из двух патрульных, сидевших в «Москвиче», связался по рации с дежурным.
— Мы их остановили, — заговорил он в микрофон. — Сразу за поворотом к Хотькову. Да, это они. Вишнёвый «Опель», двое мужчин и женщина.
