Небольшой зал, примерно пятьдесят квадратных метров, был заполнен копиями собачки, павшей в самый первый день вторжения, и послужившей матрицей — репликантом образа для всех боевых особей. Если бы первым крупным биологическим объектом который встретила боевая особь шорков, была бы например свинья, то по Пятну разгуливали бы сотни смертельно опасных хряков. Но домашняя питомица Чапа, пала первой, породив бесконечное тиражирование своего образа.
Четыре входа, один из которых находился перед Виктором и Еленой, были когда-то с мощными стальными дверями — гермозатворами, но теперь в проходах не было видно даже металлических петель, а дверь, через которую в зал зашли находник со спутницей, оказалась изрядно обглодана, и держалась исключительно на былой репутации.
У дальней от Находника стены, где раньше был стол дежурного и сейф теперь лежала куча чего-то неопрятно-серого, но в коридорах, было пусто.
Для Виктора шорки в помещении рядом с реактором были шоком куда большим чем для Елены. Он полагал, что радиация отпугнёт их, и весь энергетический блок, будет свободным от пришельцев. Отсюда был прямой проход в техническую шахту, которая шла вертикально через все уровни бункера, и откуда можно было подняться на административный уровень, где и находился портал. Но теперь, глядя на сотни шорков под ногами, он понимал, что расчёт был в корне неверен.
Шорки, беззвучно раскрывали пасти, трясли головами как настоящая собачка и даже мотали шеей на которой болтался молчаливый колокольчик, но что-то здесь было не так. Виктор, вглядываясь в колыхающийся ковёр из шорков неожиданно для Елены присел и осторожно взял в руки одну из собачек, и сразу же её камуфляж поплыл, стал растворяться и вот уже в руках у находника смешно шевелило лапками крошечное существо неизвестного вида, похожее и на мелкую собачку, и на новорожденного кота. Существо тыкалось носом в ладонь и шевелило усиками, которые вылезли из мелкой, ещё беззубой пасти.
— Это же малыши. — Елена забросила автомат за спину и аккуратно присев, тоже подняла на руки пушистый комочек, который в её руках сразу принял истинный облик, принявшись облизывать ладонь своими усиками словно языком. — Господи, мне же никто не поверит. — Прошептала она, когда детёныш гончей лежавший у неё в ладонях, от поглаживания животика вдруг заурчал, и плеснул из брюшка мелкими брызгами, обдав Елену с головы до груди, терпко пахнущей жидкостью.
— Меня кажется обсикали. — С коротким смешком произнесла Елена, и услышала в ответ:
