Он уходит за кулисы, я отправляюсь следом. На сцене Одри что-то кричит о субботней вечеринке.
В подсобке на столе разбросаны бутылки с красной жидкостью и обертки от презервативов.
– Ну и чем вы тут занимаетесь? На драме народ развлекается вовсю, я смотрю.
Сэм резко поворачивается, он не слышал, как я вошел. Взглянув на презервативы, он нервно хихикает, краснеет и пускается в объяснения:
– Это для крови. Они прочные, но хорошо рвутся, когда надо.
Подбираю один со стола.
– Ну как скажешь, брат.
– Да нет, гляди. Крепишь маленький заряд на металлическую пластину поверх губки или пленки, потом пакет с кровью. Работает на батарейке. Приматываешь скотчем к актеру, прикрепляешь кнопку, чтобы не видно было. Прозрачным скотчем, например. Если для кино – вообще неважно, пускай провода торчат – сотрут при монтаже. Но в театре надо все аккуратно и незаметно.
– Ну да. Жалко, она тебе не разрешит.
– Ей и накладки мои не понравились, а я хотел Джеймсу сделать бороду. Интересно, Ставракис видела портреты Карла Великого вообще? Бородища ого-го. Ты в порядке?
Сэм пристально смотрит на меня.
– А то. Лучше всех. Так кто сколько выиграл?
– Да, извини.
Сосед убирает свое добро.
– Засекли двоих учителей. Почти никто на них не ставил, всего трое. Тебе… нам надо выплатить около шести сотен.
– Ну, не всегда везет. Кто?
Серьезный просчет. Но лучше пусть Сэм не знает, насколько серьезный. Как обычно, я слишком полагался на проигрышные ставки.
– Рамирес и Картер, – ухмыляется мой сосед.
Качаю головой. Учительница музыки и учительница английского. Обе замужем.
– Доказательства? Без них выигрыш…
Сэм открывает ноутбук. На фотографии миссис Картер обнимает миссис Рамирес за шею и целует ее в губы.
– Может, фальшивка? – спрашиваю я с надеждой.
– Нет. Знаешь, после твоего отъезда все ведут себя странно. Начали про меня друзей расспрашивать.
– Людям обычно не нравится, что у букмекера тоже есть друзья. Подозревать начинают.
– Но я не собираюсь бросать своих друзей.
– Никто тебя и не заставляет, – отрезаю машинально, а потом вздыхаю. – Я пошел за наличкой. Слушай, прости, что веду себя как свинья, требую доказательств.
Жутко неловко. Разговариваем, как два подельника.
– Да нет, ничего особенного, ты всегда такой. И ведешь себя как обычно.
Сэм, кажется, искренне озадачен. Привык, наверное, иметь дело с подозрительными вспыльчивыми типами. Или я никогда и не походил на нормального, только зря себе льстил.
Иду в библиотеку. Если меня застукает Норткатт или кто-нибудь из ее прихвостней, точно впаяют «нарушение административного предписания», я же вроде как на больничном. Лучше не смотреть никому в глаза. Стараюсь ниже опустить голову.
