Сквозь красные и серые круги перед глазами, он смотрел на ключ от наручников. Надо отстегнуться, надо в ванную, там много воды, там целый водопровод прохладной, мокрой воды… Попытавшись схватить ключ непослушными, одеревеневшими пальцами, Игорь лишился сил, несколько минут переводя дыхание. Но мучительная жажда заставила сделать новую попытку, затем еще и еще… Весь мир, весь смысл жизни сузился до размеров маленького кусочка металла. Наконец, ему удалось схватить его, с большим трудом перевернуться, погрузившись в пучину безумной боли, еще большие усилия понадобились, чтобы после нескольких попыток вставить его в крошечное отверстие. Когда рука освободилась, Игорь уронил голову на пол, хватая ртом воздух. Снова накатила тошнота, снова спазмы в желудке, снова дикая боль, текущая из головы в глаза. Мир потемнел, несколько минут продержав мученика в спасительном мраке, свободном от боли. Затем вернулся, а с ним возвратились рвущие тело иглы и жажда.
Застонав, Лукин попытался подняться, но, даже не оторвавшись от пола, снова распластался на паркете, скользком от пота и воды. Извиваясь, словно червь, ежеминутно замирая для передышки, он пополз в сторону спасительной ванны. К счастью, она была не закрыта… Несколько волн тошноты и боли останавливали его, лишь пылающий внутри огонь заставлял двигаться. Язык, распухший от жажды, заполнил весь рот, такой же сухой, как губы, вместо стона теперь вырывалось сипение, перемежавшееся сухими хрипами.
Добравшись, наконец, до ванной, из последних сил, то и дело соскальзывая, каждый раз ударяясь головой о плитку и корчась от взрывов боли, Игорь все же залез на край ванны, сквозь надвигающуюся сумрачную пелену дотянулся рукой до крана, открыл его, из последних сил перевалившись на прохладное, влажное дно. Чуть отдышавшись, принялся жадно, словно зверь, сосать и лакать воду со дна белоснежной чаши, то и дело содрогаясь от новых приступов тошноты и разрывающей сознание боли в голове и глазах.
Утолив первую жажду, Лукин перевернулся, подставив голову под струю благословенной влаги, хватая ртом брызги. Жажда потихоньку отступала, боль тоже, казалось, стала милосердней. Но приступы тошноты стали яростнее, один из них выплеснулся наружу… Снова перевернувшись на живот, Игорь выливал из себя все, что было внутри, хрипло стеная после каждого спазма. Едва отступившая боль набросилась с новой силой, но теперь её визиты стали намного короче.
Опустошенный, с трудом дышащий, мужчина копошился на дне ванной, переворачиваясь на спину, чтобы снова поймать ртом струю воды. Поперхнувшись, закашлялся, взвыв от спазмов в желудке, закрыл лицо руками, жадно хватая каждую каплю, протекающую сквозь ладони. Постепенно агония прекратилась, сменившись бессилием. Волны боли начали затихать, становясь реже и слабее, спазмы исчезли, в мышцы вернулась слабая, но ощутимая способность двигаться. Остался только горящий внутри огонь, не затухающий от капель, попадающих в рот.
