И не оправдаешься ничем…
Да и не сможешь – за те пакостные слова, что ты час назад сказал, тебе язык обязательно отрежут. Казню я тебя с другими заговорщиками, это да – такой пример других остановит! Вот только способа пока не придумал – надеюсь, что народ на площади проникнется. Но зато своим родичам жизнь спасешь – в Сибири пусть и холодно, но там выжить можно. Сошлю их просто на вечное поселение, что неповадно было.
Иван Антонович вздохнул, усмехнулся, глядя на помертвевшие от ужаса глаза гвардейца, и скучающим голосом произнес:
– Так что? Кивнешь или мне уходить?!
Санкт-Петербург
Генерал-прокурор Сената
Князь Александр Вяземский
после полудня 9 июля 1764 года
– Интересно вы пишете, ваше величество – многие буквы не употребляете, а речь в записях четкая и понятная! Учиться писать по-нашему государь не станет, видимо, придется вводить новые правила. Впрочем, такое уже было, когда Петр Алексеевич упростил написание букв. А теперь Иоанн Антонович облегчит написание текста, будет новая грамматика. И следует признать – она более доступная к пониманию…
Александр Алексеевич усмехнулся, читая про себя высочайшее повеление. С коронацией молодой царь явно торопился – назначил ее на сентябрь в Москве. И правильно делает – в первый раз ее ему пришлось бы ждать лет шестнадцать, а сейчас, в свете недавних событий лучше поспешить. Такой шаг окончательно закрепит власть не только за ним, но и за всем «брауншвейгским семейством», что уже выдернуто свершившимися событиями из небытия, которое и так длится больше двадцати лет.
– Его величество мстителен, но он в своем праве – за смерть Петра Федоровича кому-то придется ответить, – генерал-прокурор нахмурился. Час назад он отправил приказ на взятие под стражу подозреваемых в цареубийстве. Причем сам Иоанн Антонович собственноручно указал на пятерых – гвардейских офицеров Петра Пассека и Михаила Шванвича, личного кабинет-секретаря императрицы Григория Теплова, князя Федора Барятинского и актера Федора Волкова. Последний фигурант зловещего преступления успел в прошлом году вовремя скончаться. Так что наказанию уже не подлежит, только шельмованию.
Вяземский прекрасно знал, что на события двухлетней давности все закрыли глаза, но это не значит, что забыли. Чего стоил щедрый ливень наград, что обрушился на них от благодарной царицы.
Так Федор Волков получил с братом по именному рескрипту императрицы потомственное дворянство, с выдачей диплома и герба. Неслыханная милость – так вознестись из купеческого сословия!
