Из-за терновника в ста шагах впереди выбежали татары, яростно размахивая саблями – видимо прорубались ими через ветки. Будь ночь, у него оставался шанс метнуться влево и уйти за терн, затихнуть, спрятаться. Облава с прочесыванием дело тягомотное, а степняков мало сил даже на самую реденькую цепь. Но уже подкралось утро, темнота уступила место сумеркам, подкрашенным розоватым светом восходящего солнца.
– Ай-ля!
– А хрен вам!
Терять было нечего, его зажали и спереди, и сзади – и Галицкий бросился к реке, проломившись через камыши насмерть испуганным кабаном. И при этом ухитрившись сбросить с плеч кафтан, который помешал бы ему плыть к спасительному левому берегу.
Вода охладила его разгоряченное тело, а в голове заячьим прыжком метнулась лишь одна мысль – «надо нырять, иначе стрелой достанут». Юрий тут же рванулся, а когда вода дошла до груди, ушел с головой вперед, вытянув руки и задержав дыхание. И плыл, яростно загребая, сколько мог, понимая, что его сносит вниз течение, пусть и ленивое, обычное для Северского Донца в это время.
Но запаленное от бега дыхание сыграло свою зловещую роль – парню просто не хватило воздуха. И когда перед глазами пошли розовые круги, и держаться стало невмочь, он вынырнул на поверхность реки, чтобы глотнуть свежего воздуха и снова уйти под воду.
– Ай-ля!
Шею так сдавило, что Юрий не успел толком набрать в легкие воздуха. Зато выпученными глазами он увидел двух татар, что загнали в реку своих коней под брюхо. Один раскручивал над головой аркан, а вот второй его уже ловко набросил на горло Галицкому, и теперь поволок к берегу, как пойманную на блесну рыбину.
– Хр…
Юрия рабская участь не прельщала – он отчаянно боролся за свою свободу, отчетливо осознав, что нужен степнякам живым. Правая рука ухватила рукоятку ножа, и через пару секунд острая сталь полоснула по вервию. И тут же локоть стянуло новой петлей – второй татарин дико заорал и его конь рванулся на берег, выволакивая за собою вертящегося карасем на леске Галицкого, что до последней секунды продолжал борьбу. И окончательно лишившегося сил, когда лицо уткнулось в траву.
– Якши урус, якши кол!
От пинка в бок Юрия скрючило, и только тут до разума дошло понимание – татары не убили его лишь потому, что посчитали хорошим рабом, которого можно выгодно продать на невольничьем рынке. «Якши» ведь означает «хорошо», про русского они сказали, остается только «раб». А как иначе – русский либо мертвый враг, либо живой раб – других ипостасей в мировоззрении «людоловов» для них просто не предусмотрено.
