— А сама-то ты не как свинья последняя себя повела? — возмущенно напомнил ей я. — Скажи спасибо, что Макс предпочел с деньгами расстаться, а не обвинить тебя в мошенничестве!
— Тот самый Макс, у которого целая гильдейская казна в распоряжении? — как только кирин перестала затягиваться, уровень задымления упал до приемлемого уровня.
— Тогда-то он это не знал, — резонно возразил я.
— Но деньги у него все равно нашлись, пусть дружка-Сугроба пришлось чутка растрясти, — скорчила презрительную гримасу жрицу. — По-моему, после того, как я вас всех вытащила с проклятого острова, одну ночь комфорта я, как ни крути, все-таки заслужила.
— Ты нас вытащила?! — я опешил от такой наглости.
— А кто, по-твоему, плот сделал? — приподняла она одну бровь. — Стадо тупых дрочил, половина из которых только свое ухо теребить способна кроме компьютерной мышки, а вторая хоть и способна поднять топор, но даже в дерево его воткнуть толком не может? Я мать твою, единственная, кто по дереву знала как работать! Не зря пятнадцать лет как бригадир строительной бригады! Без меня вы в обнимку с бревном разве что до берега доплыть смогли бы. Что скажешь, заслужила я небольшой загул? А подымить, когда в охотку? А твой сраный Максик мне даже ману восстановить не дал, в «благодарность». И денег отжалел, словно нищей на паперти подал!
…Иногда промолчать, чтобы оппонент решил, будто тебя сразили его аргументы и сказать в ответ нечего — единственный способ остановить конфликт. Правда, у меня был большой соблазн остановить наш кортеж и, показав знак Изыскателей, приказать связать жрицу на манер кулька и забросить в карету к письмам и посылкам. Собственно, я бы так и сделал, начни она снова дымить. Но кирин все же не стала дальше меня донимать, и потому осталась в твердой уверенности, что вышла победителем из ссоры. Почти без денег, без маны, с испорченными отношениями не только с Максом, но и со мной — победила по всем фронтам, что и говорить.
Не знаю, как там жрица и гербаристка: молча страдали, терпели и ждали конца поездки — или, наоборот, отдохнули и успокоились. Для меня же трехдневное путешествие пронеслось в одно мгновение: выносливость позволяла согласовать физиологию с редкими остановками, коротких ночевок хватало, чтобы выспаться — а все остальное время я работал с бумагами, усевшись так, чтобы Лоля не могла в них заглянуть. Потому что у сидящей напротив Присциллы вообще шансов не было.
