Ник открыл сразу, не спрашивая. Астролягов потянул ручку и шагнул в парадное. Тугой досылатель наподдал дверью под зад. Тут же была следующая дверь к лифтам. В сооружениях из зелёного стекла, металла и коричневых облицовочных панелей действовали непривычные законы физики. Сквозняк мог создать в шахте воздушную пробку, в которой застревал лифт, если он находился на верхнем этаже и вёз что-нибудь лёгкое, например, девушку. В этом доме было сразу три лифта. На светлой, тёплой и сухой площадке слышался леденящий душу вой, будто ведьма залетела под крышу и там застряла. Кабина с зеркалами долго и бесшумно в энергосберегающем режиме тащила на двадцать второй этаж ― к ведьме и стрёмному автору. В пути Астролягов успел расстегнуть куртку, отряхнуть снег и привести себя в порядок. С потолка на него уставился чёрный глаз неодушевлённого соглядатая, приставленного к гражданам для их удобства и безопасности. С заботой о них, гномиков загоняли в прозрачные стойла и не давали расслабиться.
Нежно звякнул сигнал. Лифт раскрылся и выпустил жертву. Алексей оказался на площадке с одинаковыми дверьми по бокам. Инстинктивно потянулся к правой, отворил, увидел мусоропровод и приклеенный скотчем к трубе лист формата А4 с напечатанными на принтере приказами: «Не сорить! Не курить!» Возле трубы было девственно чисто. Там регулярно убирали и никогда не пачкали. Заглянув за трубу, Астролягов обнаружил крышку мусороприёмника наглухо приваренной грубым толстым швом. Ради чистоты в доме электродов не пожалели.
За мусоропроводом была дверь к техническому балкону, ведущему на пожарную лестницу. За стеклом гуляли ветер и снег, не скрывающий дальние дали с кольцевой автодорогой и жизнью за ней.
Астролягов ринулся от такой жизни прочь и за левой дверью нашёл коридор с квартирами. Дверь, возле которой стоял велосипед, приоткрылась, высунулась знакомая голова.
— Ты где бродишь?
Время отнеслось благосклонно к Нику Далёву. За минувшие годы он всего лишь раздобрел и выцвел, а не истаскался, в чём подозревал уличного журналиста Астролягов. Он был повыше Алексея на голову и пошире в плечах. Сине-зелёная фланелевая рубашка в клетку, оливковые военные штаны — от походного костюма его отличали только тапочки на босу ногу.
— Дуй сюда, заходи, раздевайся, сто лет тебя не видел! — радушно басил Ник Далёв.
Астролягов сунул ему бутылку как входной билет и шагнул в тесную прихожую.
Первое, что он увидел, был открытый балкон. Там крутились снежинки и запархивали в комнату. Алексей вспомнил, что Ник Далёв никогда не мёрз и много хвастался, как родители его закаливали в детстве. Он любил походы и не сетовал, когда журналистский долг заставлял торчать часами на морозе. Возле двери стоял видавший виды семидесятилитровый рюкзак и три пары обуви «Саломон» — от городских кроссовок до горных ботинок.
