— Что Веню Плотникова замочил молодой талантливый автор. Раньше мы эту версию не рассматривали.
— Ну, я же писатель, — загордился Михаил.
Подняли тост за творческих людей. Заказали ещё шнапса. Потом выпили за публикации. Потом, почему-то не чокаясь, за издателей.
— Если директоров убивали за деньги, то редакторов за дело, — заявил с пьяным ожесточением Игорь. — И убили, наверное, нас несчётно.
— Редакторов никто не считает, кому это нужно? — пожал плечами Григорий. — Одного грохнули, другого наняли, делов-то. Редакторов и верстальщиков как грязи. Больше только корректоров.
— А писателей? — спросил автор из Таллина.
— Ну, ты сказанул! — заржали сотрудники «Напалма», и Алексей почувствовал себя в своём коллективе.
В пивной просидели два с лишком часа, но о трудовой дисциплине никто не думал, как не думали о заветах гендиректора не бухать с писателями и прочей начальственной чесотне. Пьяного автора проводили до Пушкинской и расстались под вздохи печали о павшем сотруднике.
— Он, наверное, искренне жалеет Плотникова? — пробормотал Астролягов, пока шли в издательство.
— Забей, — сказал Игорь. — Авторы как коты. Пока ты их кормишь, они за тобой ходят. Едва роль раздатчика ништяков перемещается в другие руки, авторы про тебя забывают.
По дороге домой Алексей почувствовал на себе груз обязанностей. За несколько часов он изменился. Превратился в мелкого начальника. Ничего не знающий, ничего не решающий журналист уступил место компетентному администратору, наделённому властью распоряжаться чужими усилиями. Алексей догадывался, что администратор в нём будет развиваться. Укрепляться и матереть.
Как личинка Чужого внутри астронавта.
С новой работой началась новая жизнь. Мир стал простым и приветливым, как после первой бутылки пива. Алексей ходил пять раз в неделю на службу и с одиннадцати до восемнадцати читал детективы.
— Рукописи у нас делятся на нужные, не нужные и те, что приходят сами, — первым делом объяснил Игорь. — Самотёк бывает качественный, но такой редок. Два-три на сотню, чаще, один. Есть графоманский, порядка двадцати рукописей из ста. А есть серый, который составляет основную массу. Иногда пишут сумасшедшие. Они пишут бред. Почти весь бред тоже серый. По-настоящему безумных тестов так же мало, как качественных. В численном отношении гениальность и помешательство идут рука об руку.
— А был когда-нибудь роман психа, написанный гениально?
Игорь подумал и помотал головой.
