.
Утром 10 декабря Эдуард VIII совершил последний поступок в качестве короля. Он подписал свое отречение: «Я, Эдуард VIII, король Великобритании, Ирландии и заморских британских доминионов, император Индии, настоящим заявляю о моем бесповоротном решении отречься от престола, которое распространяется на меня и моих потомков, и желаю, чтобы оно вступило в силу немедленно. В подтверждение сего подписано мною собственноручно в десятый день декабря 1936 года в присутствии свидетелей, подписавшихся ниже. – Эдуард R. I.»[274].
В тот же день решение короля было рассмотрено в палате общин. Первыми слово взяли лидеры лейбористов и либералов, с пониманием принявшие новости из Форта Бельведер. Затем со своей оценкой происходящих событий выступил Черчилль. На этот раз он не был освистан. Да и за что его можно было освистать, когда после подписания акта об отречении он уже не мог никому навредить. «Что сделано, то сделано, все произошедшее уже стало достоянием истории, и лично я бы предпочел, чтобы там, в истории, оно и осталось», – резюмировал политик[275].
Вечером после заседания Эмери записал в дневнике впечатления от этого выступления, заметив, что речь его коллеги отличалась «восхитительной фразировкой»[276]. Спустя годы Эмиль Людвиг назовет эту речь «классической», достойной «древнеримского оратора» и «книг для чтения английских школьников». По мнению немецкого писателя, «Черчилль был единственным из шестисот депутатов, кто перенес событие в область Истории, показал всему миру истинный характер короля, а в завершение поднял подругу Эдуарда над морем клеветы и грязи, которое бурлило вокруг нее все последние недели»[277].
Пытаясь понять причины, заставившие Черчилля поддержать короля, историк Уильям Манчестер (1922–2004) ссылается на ценное, но редкое качество политика – умение дружить. Он не мог предать тех, кого считал своими друзьями[278]. Частично да, но это не все. Когда того потребуют обстоятельства, Черчилль будет весьма жёсток по отношению к бывшему монарху. И даже в 1939 году во время одной из личных бесед скажет ему: «Если наши короли вступают в противоречие с нашей конституцией, мы меняем наших королей»[279]. Нет, дело не только в благородстве. В своем стремлении предотвратить отречение Черчилль преследовал отчасти и собственные интересы. Понимая, что его шансы войти в состав правительства уменьшаются с каждым месяцем, а возможность занять пост премьер-министра уже кажется больше эфемерной, чем реальной, он решил действовать решительней и изобретательней. Там, где лобовой удар оказался бессилен, он попытался зайти с фланга и использовать сложившуюся патовую ситуацию для смещения правительства Болдуина и формирования своего кабинета.
