После начала мировой войны Черчилль ринулся в бой, предлагая различные нововведения. Пытаясь преодолеть кровопролитный тупик окопной войны, он рекомендует защищать пехоту мобильными стальными щитами, для прохождения минных полей – оборудовать моторизованную технику «огромным стальным молотом» или «тяжелым валиком», который позволял бы обезвреживать мины, а для повышения эффективности военно-морских операций советует создать военно-морские базы на искусственных островах[61].
Все эти советы вызывали саркастические комментарии и служили прекрасным материалом для карикатуристов. Но Черчилля это не останавливало. Он продолжал генерировать одну идею за другой. Еще в самом начале войны, обеспокоенный защитой авиационных баз на континенте, он предложил использовать специальную моторизованную технику, обклеенную стальными листами. Идея оказалась очень удачной, но новое изобретение быстро столкнулось с серьезным препятствием – прохождением через окопы.
Параллельно с этими наработками были начаты исследования по созданию защищенного броней транспортного средства на гусеничном ходу. Черчилля эта идея тоже привлекла, и он, не ставя в известность Казначейство и Военное министерство, под свою личную ответственность выделил на разработки семьдесят тысяч фунтов, а также создал в Адмиралтействе специальный комитет, ответственный за создание нового боевого монстра. После смены руководства в Военно-морском министерстве Совет Адмиралтейства решил расформировать этот комитет, однако Черчиллю удалось убедить своего преемника на посту первого лорда Артура Бальфура (1848–1930) сохранить сделанные наработки, которые в итоге приведут к созданию танка, ставшего наиболее удачным ноу-хау Черчилля в преодолении кровавого тупика на Западном фронте[62].
В создании танка приняли участие много людей, и было бы несправедливо все лавры отдать Черчиллю. Но его доля в появлении этой эффективной боевой машины, без которой сегодня невозможно представить ведение боевых действий, была несомненна[63]. Определенная роль принадлежит и Герберту Уэллсу, еще в 1903 году опубликовавшему в The Strand Magazine рассказ «Наземные стальные крепости», который заронит зерна нового открытия в благодатную почву черчиллевского ума[64].
Хотя исследователи и сходятся во мнении, что основное значение в этом эпизоде сыграло родство мировоззрений, чем обычное влияние[65], тем не менее Черчилль воздавал должное автору «Машины времени». «Уэллс описал „танк“ задолго до того, как он появился на свет, даже в тех примитивных формах, в которых он использовался в Первой мировой войне, – признавал политик. – Он вообразил великую наземную боевую машину, неодолимый джаггернаут, движущийся как через города и деревни, так и через поля, – боевую машину, которую даже Армагеддон не смог бы произвести на свет, но которая, придет время, сыграет важную роль в войнах между народами»
