— Прав ты оказался, милок. Выходит, не виноват мой дед! — обрадовалась Апполинария, похлопывая его по плечу.
— Ну, это как сказать… — шут выпрямился. — Три трупа как списать?
— Тоже мне проблема, — заголосили жители наперебой.
— Напиши, что волк задрал, и дело к стороне.
— Оставьте старосту в покое. Отлежится, придет в себя.
— У покойных родных нет, жили бобылями.
Шут покачал головой и подошел к летописцу, который усердно скрипел пером.
— Значит так, пиши, как они говорят. Зачем нам темные пятна на белом покрывале истории нашего государства? — писарь согласился, а дворцовый дурак направился к гвардейцам, что стояли у забора и осматривали свои раны. — Хвалю за службу!
— Рады стараться! — ударили те шпорами.
— Доложу о вашей храбрости государю. Завтра же. А теперь кидайте этого в телегу и поехали обратно. К ночи доберемся.
Взор бравых воинов тут же потускнел. Опять трястись в повозке, после такой битвы да еще на голодный желудок?! Это смерти подобно.
— Эй, мать! — крикнул шут Апполинарии. — Сообрази нам поесть в дорогу, да поживее, а то сейчас развяжем твоего благоверного…
Старуха не заставила себя долго ждать и уже через несколько минут вручила героям сегодняшнего дня целую корзину всякой снеди, не забыв сунуть гвардейцам по серебряной монете в награду за то, что не отправили ее старика к праотцам. Бабка пыталась еще их расцеловать напоследок, но те сумели отбиться.
— Как тебя все же звать? — спросила у рыжеволосого Апполинария.
— Шутом все кличут или дураком. Я не обижаюсь.
— Какой же ты дурак? — удивилась та. — Вроде умный, складный, на блаженного не похож. Странно… Ну да ладно. Прямой вам дороги, сынки.
— Шут… — прошептал парень. — Прохором, кажись, бабка кликала. Точно, так и есть.
Старуха помахала рукой, и к ней присоединилось все население Большой пахоты. Телега дернулась и покатилась за гнедой кобылой, не успевшей до конца обглодать куст боярышника, возле которого была привязана. Солдаты за обе щеки уплетали провиант и вспоминали минувшее сражение, не стесняясь в выражениях. Королевский летописец наспех перекусил ломтем хлеба да куском сыра, снова зарылся в солому и забылся мертвецким сном. Шут не отказался от предложенной колбасы, запил ее молоком прямо из бутыли и завел непринужденную беседу.
— Буду ходатайствовать, чтобы вас направили в действующую армию. Такие солдаты нам нужны.
Гвардейцы аж подавились.
— А может не надо? Это мы с перепугу, а?
Шут незаметно улыбнулся.
— Ладно, уговорили, все возьму на себя. С писарем договорюсь. Вы сами смотрите не проболтайтесь!
