- О, небо. Оно сейчас плачет, не так ли? Грустит вместе с нами, о тех, кого нет рядом. Надеюсь, Элли...
Он остановился.
- "Четыре Зоа". Надеюсь, я правильно процитировал поэта?
- Ну, да. Да, это так. - Что-то покатилось по правой щеке старика.
Слеза? Капля дождя? Взгляд в быстро меняющиеся облака: глаза, руки, рот, беззвучно кричащий. Словно он сразу впитал в себя всю ту, боль, что люди принесли с собой собираясь на похороны. И снова это крик позади. Ребенок ответил своим криком.
"В лесах вечной смерти, в дуплах деревьев раздавались крики".
- Я должен вернуться, - сказал Блейк, но опять не двинулся с места.
- Мы все говорим, что должны вернуться, должны вернуться. И все же большинство из нас никогда не уходят - мы уже там. Наступает следующий день, потом следующий, но все это - очередное вчера. Ничего не изменилось. Мы не можем заставить себя двигаться, идти вперед к новому дню. Почему так, Блейк?
- Откуда мне знать, - огрызнулся он, быстро отворачиваясь, потому что был уверен, что видит руку, вцепившуюся в лицо старика, протянувшуюся из-под левой части шеи, поднявшуюся вверх по скуле и через мускулистый лоб, грубые пальцы, лежащие у правого уха.
Словно кто-то невидимый пытается зацепится за голову старика и утащить за собой. Еще немного, он потянет это тело к земле.
Блейк заставил себя бросить взгляд вниз. В приглушенном дождем полуденном свете листья и кора превратились в отброшенную плоть, ищущую тело.
- Не нужно смотреть, если это тебя беспокоит, - раздался мягкий голос позади него. - Их просто... так много.
- Как ужасно поле смерти, видеть все что твориться вокруг. Странно, что он тоже, казалось, видел это повсюду, и все же видение приносило ему столько удовольствия. Уильям Блейк превозносил видение, не так ли?
- Да, конечно. Но когда я смотрю вокруг себя...
- Не вокруг тебя. Внутри... что ты видишь внутри?
- Еда становится болезненной, как будто какие-то изменения превратили все в яд, что кислотам из моего кишечника приходится сжигать. И когда я встаю каждое утро, эти новые, постоянные поправки на гравитацию изматывают меня. Уже несколько недель в моем стуле есть кровь, а каждая случайная мысль грозит головной болью.
- Что могу сказать. Совет прост - сходите к врачу.
- Я боюсь.
- От этого нет лекарства. Разговаривать со смертью, отвечать на ее жесткие требования! Этому вы должны были научиться у своего поэта. Это постоянный разговор, который мы все должны вести. Может быть, в воображении и есть слава, но это все равно гниющая, растительная вселенная, где мы видим все эти сны.
