— Восемнадцатая? — спросил я. — Или тринадцатая?
— Это важно?
Я пожал плечами.
— Она крупная, организованная, хорошо финансируется и чрезвычайно опасна, — сказал Марконе.
— Деловые партнёры? — спросил я.
Я вновь увидел его зубы:
— Иногда нам приходится сотрудничать.
— И что-то между вами не ладится?
— Они нарушили моё правило.
Я сделал глоток из своей чашки и на секунду задержал свой взгляд на Марконе.
— Никаких детей?
— Никаких детей, — ответил он и кивнул.
— И почему же они ещё не упакованы в контейнеры по частям и не едут почтовым поездом в Лос-Анджелес или куда-нибудь ещё?
Эти слова заставили его наклонить голову и смерить меня пристальным взглядом:
— Действовать моими обычными методами будет нецелесообразно.
— Почему же?
— В дело втянуты дети, — сказал он. — Шестерых нелегально ввезли из-за границы. Хотят организовать бордель.
— Ого, — сказал я и сделал ещё глоток кофе. — И?
— Моё непосредственное вмешательство приведёт к конфронтации с вышестоящей организацией.
— Поджилки трясутся?
— Не особо. Но лишние заботы мне ни к чему. А привлекать Воинов Вальхаллы будет… не совсем уместно.
— Будто из ружья на слона мух бить, — согласился я.
— Именно. Но раз уж мои предупреждения насчёт неизвестной, непостижимой уму угрозы в той части города прошли мимо их ушей…
Он очень по-галльски пожал плечами.
— Ага, — сказал я. — Так значит, вам нужен агент сторонний? Или же очень осторожный.
— То и другое.
— Почему я? — спросил я.
Он развёл руками.
— Есть ещё один человек, к которому я мог бы обратиться. Но даже если бы он мне поверил и взялся за работу, он усложнил бы всё неимоверно. Уже через неделю началась бы война с Канадой. Не знаю, как.
— Ха, — сказал я. — Верно.
— Мне нужен профи. Вас очень рекомендовали.
— Не люблю политику, — сказал я.
— О дипломатии речи не идёт. Случилась неприятность. Её нужно устранить.
— Почему я?
Он откинулся на спинку стула, сложил вместе кончики пальцев и взглянул на меня, спрятав за ними лицо.
— Потому что мне не нужны мёртвые дети в вечерней сводке. Это не идёт на пользу бизнесу.
Я вздохнул и посмотрел в свою чашку.
— Дети, значит.
— Это в ваших принципах, насколько я знаю.
— Цена вам известна?
— Я решил, что это шутка.
Я взирал на него безучастно.
Марконе, склонив голову, сказал:
— Прошу прощения.
Его рука опустилась в карман и достала оттуда один серебряный доллар. Он положил монету на мой стол.
— Почему доллар? — спросил он у меня.
— Плачу за Аренду, как все, — сказал я.
— Можно поинтересоваться, кому?
