Кроме ирландцев, в Грейт-Баррингтоне было еще одно нацменьшинство — негры, число которых было очень невелико. На пять тысяч жителей приходилось всего 25–50 негров. Семья Бургхардтов относилась к числу самых старых жителей города и на протяжении многих десятилетий проживала в Грейт-Баррингтоне. Бургхардты породнились со многими негритянскими семействами и распространились по всей округе.
Но очень редко кто-либо из Бургхардтов роднился с белыми. Были довольно многочисленные браки между неграми и индейцами, но брак между черными и белыми был своего рода сенсацией. Расовый барьер в вопросах брака действовал постоянно и был почти незыблем.
До гражданской войны негритянское население Грейт-Баррингтона пополнялось за счет негров, бежавших из рабовладельческих штатов. Аболиционистски настроенные граждане Массачусетса, особенно из числа негритянского населения, хорошо встречали их. Но в 70—80-х годах негритянское население Грейт-Баррингтона стабилизировалось, так как приток негров из южных штатов прекратился. Что же касается бурной миграции негритянского населения, массами покидавшего южные штаты в результате сложных социально-экономических процессов, происходивших на Юге, то это имело место в более поздний период. В годы же детства и юности Дюбуа негры составляли небольшую группу населения Грейт-Баррингтона, жившую, как правило, своими собственными интересами, имевшими свой собственный духовный мир. Но в отличие от ирландцев негры не представляли из себя какой-то замкнутой, отгороженной от остального населения группировки.
Система управления в Грейт-Баррингтоне была типичной для многих мест Новой Англии того периода. По традиции почти все жители города по своим политическим убеждениям принадлежали к республиканской партии. Объяснялось это тем, что аболиционизм пустил довольно глубокие корни в Грейт-Баррингтоне, а созданная в 1854 году республиканская партия в сознании большинства населения была партией, освободившей негров.
Дюбуа с детских лет любил бывать на ежегодных собраниях, проводившихся в ратуше. На этих собраниях жители города обсуждали вопросы, близкие и понятные школьнику Дюбуа. Речь шла о ремонте улиц, мостов, школ, в том числе и той школы, в которой он сам учился.
Одним из ярких впечатлений от посещения этих собраний было отношение горожан к выступлениям тех участников собрания, точка зрения которых не соответствовала мнению большинства Тринадцати-четырнадцатилетнему Дюбуа запомнился один страшно грязный, оборванный и толстый старик. Он жил где-то в глухом лесу и иногда появлялся в городе, чтобы излить на окружающих свою желчь и ненависть к бездельникам, тратившим деньги на такое бесполезное, никому не нужное дело, как образование.
