Маршал прослыл щедрым меценатом — и всю жизнь, подобно своему отцу, был обременен долгами. Сохранив до преклонных лет живость ума и бодрость тела, он, однако, был смешон в своих попытках уберечь былую красоту. «Это древняя кукла, отвратительная на вид, иссохшая, как мумия, наштукатуренная, накрашенная, надушенная», — характеризовал 73-летнего маршала английский писатель Гораций Уолпол в письме госпоже Дюдефан в 1769 году. Лицо Ришельё напоминало печеное яблоко; будучи невысок, под старость он стал еще ниже ростом и ходил теперь на высоких каблуках. Однако этот смешной старик был окутан ореолом былых побед и приключений. Даже образ великого кардинала ушел в тень; теперь, когда говорили «сам Ришельё», подразумевали именно маршала.
Когда он женил сына, брачный контракт подписал сам король. Венчание состоялось 29 февраля 1764 года, а на следующий день маршал устроил роскошный пир в своем особняке на улице Нёв-Сент-Огюстен. В семь часов вечера там сыграли комедию Вольтера «Нанина» и новую пьесу «Любитель»; в половине десятого гости вернулись в салон и наблюдали с балкона фейерверк в саду, где был представлен штурм замка с потешными огнями. С десяти вечера до часу ночи продолжался ужин в роскошной галерее за большим столом на 64 куверта под сопровождение военных музыкантов и струнного оркестра короля. Когда подали кофе, сад озарился иллюминацией. В час ночи исполнили оперу о бракосочетании Венеры и Марса, завершившуюся балетом в храме Гименея. В три часа гости начали разъезжаться. Надо сказать, маршал воспользовался своим служебным положением: ему было доверено руководство театром итальянской комедии и комической оперы, и интендант королевских развлечений сэкономил своему патрону семь-восемь тысяч ливров, так что на праздник ушло «всего» 17 тысяч.
Кем же были новобрачные? 28-летний жених, несмотря на все должности и титулы, был совершенно заурядный человек, «папенькин сынок», и пока никак себя не проявил. В детстве отец отдал его в Клермонский коллеж, которым заправляли иезуиты, потом в Пажеский корпус при Большой конюшне. Понятно, что герцог де Фронсак должен был стать военным. В восемь лет его уже назначили полковником кавалерийского полка, который Людовик XV создал специально ради маршала за счет провинции Лангедок, где тот был наместником. В июле 1756 года двадцатилетний Луи Антуан примчался в Компьен к королю, чтобы сообщить радостную весть о взятии Менорки своим отцом, — и получил крест ордена Людовика Святого, которым обычно награждали только героев, отличившихся в бою, а также право унаследовать должность первого камергера. Потом он служил под началом своего отца в Ганновере и «за особые заслуги» во время двух мелких стычек был сделан бригадным генералом — в 25 лет, в то время как закаленные в боях офицеры тщетно ожидали повышения. Можно себе представить, как ненавидели в армии таких придворных шаркунов!
