То был мальчик по имени Зейнел-Габиден, которого весь аул звал ласково — Зейкен, он отличался необычайными способностями, будто был рожден для поэтического творчества. Мальчик уже в пятилетием возрасте пел и играл на домбре. В семь лет он посещал аульную мечеть, читал некоторые суры[8] Корана и, конечно, благодаря этому прослыл одаренным шакирдом[9] муллы. Заметив музыкальные способности сына, отец смастерил ему маленькую домбру. Зейкен стал частым участником аульных праздников, его приглашали на различные торжества в соседние аулы, где он виртуозно исполнял народные песни, научился играть на самодельной сыбызге[10]. Его называли мальчик-певец с ноготок. Со временем в нем раскрылся поэтический дар, он стал сочинять юмористические стихи на бытовые темы. В отроческом возрасте Зейкен легко запоминал наизусть пространные кисы[11] и дастаны[12] о батырах, мог почти всю ночь напролет читать их аульчанам.
Когда Зейнел-Габидену исполнилось девять лет, Всемилостивый Аллах снова снизошел к молитвам родителей-горемык — в их семье родился ребенок. Мулла в мечети нарек младенца Ибн-Габиденом, а они очень хотели, чтобы младенец был похож на своего одаренного брата, потому вопреки желанию муллы младенца между собой прозвали — ЕБНЕЙ-ГАБИДЕН (видоизменяясь в документах, заполненных в русской школе, его имя стало звучать как Евней).
Когда малыш стал откликаться на зов и радовать родителей своей детской лучезарной улыбкой, неожиданно скончался его талантливый брат Зейкен, проболев всего лишь три дня. В те далекие годы ранняя детская смерть в казахских аулах была привычным явлением. Наверное, поэтому слова соболезнования произносились обычно однообразно: «Аллах забирает к себе всегда лучших, но он милостив в своих деяниях и подарит вам еще ребенка…» Бабушка Кенжетай считала, что в смерти одаренного ребенка повинна не болезнь, а сглаз недоброго человека.
Арыстан и Бальтай, у которых часто умирали дети, не спускали глаз с маленького Евнея, не отходили от колыбели младенца. Когда Евнея отняли от материнской груди, он был передан на попечение бабушки, которая к тому времени из-под шанырака своего младшего сына перебралась в дом старшего сына. Властная Кенжетай, привыкшая управлять сыновьями, как и снохами, объяснила причину своего поступка по-житейски просто: «Евнейжан с сегодняшнего дня будет моим, а если вы хотите иметь своего — тогда уж снова молитесь Аллаху и просите у него другого…» Супруги не стали противостоять напору старой матери, как-никак она стояла у
