обращаться с ними… Все это неумение главным образом сводится к двум причинам: 1) недостатку искренней и горячей любви к человеку вообще и в отдельности, к неумению действительно живо привязаться к чему-либо живому, привязаться так, чтобы эта привязанность побеждала все прочее. 2) К излишнему самолюбию, боязни смешного, т. е. выставить себя в смешном свете… Есть, впрочем, этому еще причины: 1) просто влияние Варшавской обстановки, чисто формальное влияние: мне не для чего было стесняться, можно было быть как угодно и еще кое-что вследствие этой обстановки: просто враждебность польского населения и невозможность
сердечных отношений. 2)
Сознательность, Этого я Вам уже решительно объяснять не буду. Толкуйте как знаете, я, впрочем, думаю, что Вы понимаете. Так, значит, все это одно явление, которое, я надеялся, искоренится в университете. Я сделал здесь, кажется, некоторые усилия и главный успех в этом отношении это то, что я, кажется, вполне понял, что такое
рационализм, которого я совсем как следует, кажется, не понимаю. Затем по убеждениям и в других отношениях сделаны тут успехи, с практической стороны, относительно «светского обхождения»
во всех отношениях тоже, но все же я ожидал во всех этих отношениях от университета большего. Впрочем все, чего я ожидал, исполниться никак уже не могло. Затем от университетской жизни в Москве я ожидал выработки самостоятельности и решительности… Затем сближение с товарищами. Совсем как следует я сблизился с одним лишь Глинкой; есть у меня еще хорошие приятели, люди, которых я очень люблю и положительно расположен, но не могу вполне уважать. Кроме того, я поставил себя так, что, кажется, все меня уважают. Но все это далеко не достаточно. Нет у меня прежде всего
полной искренности. Тут самое главное искренность личная… Отношения к товарищам представляются мне разнородными, смотря по моему настроению: то кажется все как следует и даже все вполне прекрасно, то все мерзко и гадко… Относительно науки сделал кое-что и работал даже довольно много, но массу времени потратил не производительно. Общественные дела наши принесли мне, кажется, много пользы своими действиями, в этом отношении я доволен. Общее впечатление этого года у меня таково: дурного я делал немного, но немного и хорошего»
>{79}.
И вместе с тем с Московским университетом ему было «очень жаль проститься», «в сущности тяжело, даже очень». «Я мало видел здесь хорошего, но очень люблю его и оба эти обстоятельства… заставляют меня жалеть о нем. Затем, я все-таки здесь со многими познакомился, а для меня это дело первой важности»
