Милюков | страница 75
Судя по всему, у Милюкова была еще одна личная встреча с Толстым в той же усадьбе. Писатель, интересовавшийся философскими проблемами, пригласил его для «объяснения общего смысла истории». Помня неудачный опыт первого общения, Павел думал, что и на этот раз ему придется в основном выслушивать сентенции великого старца (тому было уже под семьдесят). Однако он ошибся.
Знаменитый писатель поставил несколько вопросов и внимательно слушал ответы. Но в самый разгар монолога Милюкова в скромный кабинет вошла супруга Толстого Софья Андреевна и пригласила спуститься к чаю. Взяв в руки нож и примерившись к торту, чтобы его разрезать, Лев Николаевич вдруг произнес: «Ну что ваша наука! Захочу, разрежу так, а захочу — вот этак!» Милюков, по его словам, осознал, что ему никогда не понять Толстого. Он писал младшему сыну: «Нельзя же, по Толстому, противопоставлять науку человеку и громить ее во имя других сторон человеческой личности»>{165}.
Толстой скептически относился к утверждениям, в том числе Милюкова, о возможности интеллигенции повлиять на народные настроения. Через годы, в декабре 1902-го, в дневнике писателя появилась запись: «Напрасно думают критики, что движение интеллигенции может руководить народными массами (Милюков)»>{166}. Великий писатель со своим творческим и в то же время парадоксальным складом ума и видный историк, рассуждавший на базе достоверных фактов и логических выводов из них, понять друг друга в стремлениях «быть с народом» так и не смогли.
Милюков также встречался с Л. Н. Толстым на собраниях и всевозможных клубных мероприятиях, на журфиксах[3] у профессоров, литераторов и общественных деятелей. За закуской (обычно легкой) и выпивкой (иногда довольно обильной) договаривались о совместных начинаниях, обменивались мнениями о событиях, литературных новинках и т. п. В частности, на журфиксе у врача Н. Ф. Михайлова в январе 1895 года страстно обсуждалось заявление нового царя Николая II, призвавшего либералов оставить «бессмысленные мечтания» об участии деятелей земств в делах внутреннего управления. На этом фактически политическом собрании председательствовал Милюков. Было внесено предложение выступить с осуждением речи императора в иностранной печати, причем почти все сошлись во мнении, что сделать это наиболее пристало знаменитому писателю Толстому. Лев Николаевич, в принципе не отказываясь, высказал опасение, что его голос не окажет желаемого влияния на Западе, так как там его почему-то считают выразителем анархистских настроений и не сочтут его заявление выражением мнения широких общественных кругов. Так это предложение и не вышло за рамки взаимных препирательств
