Что же дальше?
Обычная, казалось бы, судьба. Разношерстная родня. Внушительная галерея дедушек и бабушек. Поэтические предания, семейные легенды. Но этого явно недостаточно. Сколько биографий начинались точно так же и даже еще более причудливо. Поиски закономерностей ни к чему не приведут. Остается слепо довериться судьбе. А судьба явно благоволит этому мальчику с задорной челкой и темными глазами, и он отвечает ей взаимностью. Он хочет стать художником! Где они, истоки вдохновения будущего гения? Где первые проблески таланта, зов призвания?
Но, кажется, мы забежали немного вперед. Не все так просто, если даже кажется, что проще некуда. Желание Модильяни стать художником относится к тому самому критическому для семьи 1898 году. «Самый тяжелый период в истории семьи», как назвала его в своем дневнике Евгения.
Художником! А почему не депутатом от партии социалистов?
На сей счет существует романтическая полулегендарная версия. Согласно ей, творческая жилка обнаружила себя благодаря эмоциональному взрыву — более того, именно в форме бреда, во время сильного приступа тифозной лихорадки.
В «биографическом портрете» сына, который Евгения набросала в 1924 году по просьбе одного из первых «меценатов» Модильяни, доктора Поля Александра, говорится: «[Амедео] уже переболел плевритом, который подорвал его хрупкое здоровье. Но теперь речь шла об опасном приступе тифозной лихорадки, состоянии между жизнью и смертью. И вдруг — подсознательное желание, выраженное в бреду. Никогда до этого момента он не говорил о том, что, возможно, представлялось ему несбыточной мечтой. Шансов, что он будет понят в семье, пронизанной духом, пусть и просвещенным, но буржуазным, не было ровно никаких».
Выходит, прогрессирующая болезнь стала первым импульсом к занятиям живописью? Слова Евгении могут быть истолкованы именно так. Горящий в жару больной с закрытыми глазами говорил о никогда доселе невиданных картинах. Впрочем, существуют и более вразумительные, но зато менее поэтические толкования этого эпизода: обездвиженный долгой болезнью Дедо просто захотел чем-то заполнить свой досуг.
Сколько детишек повторяет с наивным упрямством то, что от них хотели бы услышать взрослые! Это могут быть смутные желания или капризы, навеянные прочитанной книгой, фильмом, разговорами друзей, чужим примером. В случае Амедео речь, несомненно, шла о чем-то более глубоком, хотя еще и не вполне осознанном. Но оно накрыло его мощной волной, с головой, решив его судьбу.
