Офицер желает, чтобы господин Дюбюп на следующей остановке сбегал ему за табаком. Мопассан дает волю словам, описывая безотчетную ярость, ослепившую господина Дюбюи. Он бросился на офицера: «со взбухшими на висках жилами, с налитыми кровью глазами, он одной рукой вцепился ему в горло, а другой стал исступленно бить его кулаком по лицу… Потекла кровь: немец хрипел, задыхался, выплевывая зубы, и тщетно старался отбросить разъяренного толстяка, который яростно колотил его…»
«Весело и с любопытством», не вмешиваясь в происходящее, взирают на все это англичане. В Страсбурге немец и господин Дюбюи дерутся на дуэли. Господин Дюбюи, никогда еще не державший пистолета в руках, убивает немца. Англичане, выступившие в роли секундантов, бегом возвращаются в поезд вместе с господином Дюбюи, крича: «Гип, гип, гип, ура!»
Так материализуется, почти в духе фарса, механизм: сопротивления.
Эти отношения еще более тонко прослежены в «Пышке». Но оставим пока эту заурядную нормандскую проститутку, жертвующую собой и презираемую потом коллаборационистами, и перейдем к «Мадемуазель Фифи». Немецкие офицеры майора де Фарльсберга вот уже три месяца занимают замок Ювиль около Руана. Скучая в этом «ночном горшке Франции», они пьют, бесчинствуют и, наконец, решают устроить пирушку. Один из них отправляется за «дамами» и возвращается с пятью прелестными созданиями: Памелой, Блондиной, толстухой Амандой, Евой по прозвищу Томат и Рашелью, молоденькой «еврейкой со вздернутым носиком, не подтверждавшим правило, согласно которому все представители ее национальности горбоносы…». Пруссаки, и, в частности, тот, кого товарищи прозвали «Мадемуазель Фифи» за «тонкий, словно перетянутый корсетом, стан», опьянены победой. Рашель искренне возмущена их рассуждениями. Она не может слышать разговоров о том, что все женщины Франции будут принадлежать немцам. «Нет, врешь, это уж нет, женщины Франции никогда не будут вашими!» — «Ну, а ты?» — «Я! Я! Да я не женщина, я шлюха! А это то самое, что пруссакам и требуется». Она плюет в лицо «Мадемуазель Фифи». Он бьет Рашель по физиономии. Рашель всаживает ему в горло нож и удирает через окно. Пруссаки бросаются вдогонку за беглянкой, а залитый вином стол превращается в смертное ложе. Они не найдут Рашель, спрятавшуюся на колокольне… до дня освобождения. Время от времени колокола остервенело звонили. «Какой-то патриот, чуждый предрассудков, полюбил ее… женился на ней и сделал из нее даму… не хуже многих других…»
