Выбор государя вызывает у историков немало вопросов. Неужели никому кроме Ростопчина нельзя было доверить столь важный стратегический пост, как управление Москвой? Что же это за новоявленный Илья Муромец такой, что тридцать лет и три года сидел на печи, а затем вдруг понадобился. Почти десять лет пребывал он в отставке, отправленный в оную еще при Павле I! И еще просидел бы столько же, если бы не 1812 год.
Ростопчин вовсе не являлся тем «крепким хозяйственником», что способен был мобилизовать Москву с ее огромным общественным и промышленным потенциалом на помощь армии, а в случае чего — организовать эвакуацию населения и имущества. Не был он и одаренным военачальником, который сумел бы превратить Первопрестольную в город-крепость. Чем же руководствовался император, назначая Ростопчина? Скорее всего, общественным мнением, в котором московский дворянин Ростопчин зарекомендовал себя как истинный борец с Франкофонией, противник Наполеона, да и всей Франции, в общем, настоящий патриот. Это было назначение политическое, что и привело в дальнейшем к столь печальным последствиям для Москвы.
Был ли искренен Ростопчин, уверяя читателей в неожиданности поступившего к нему предложения? Похоже, что нет. О том, что дни Гудовича на губернаторском посту сочтены, не могли не знать ни в Благородном собрании, ни в Английском клубе, завсегдатаем которых был Ростопчин. Связи его простирались далеко за пределы подмосковной усадьбы Вороново и вели в закрытые салоны петербургского света.
От Ростопчина о фельдмаршале Иване Гудовиче государь мог услышать и такое: «Честнейший в мире человек, достигший фельдмаршальского звания благодаря тому, что всю жизнь провел на службе, не имевший за собой никакой военной репутации, необразованный, ограниченного ума, кичившийся своим чином и местом, вполне состоявший под властью и влиянием своего брата и своего врача — двух бесстыдных плутов, которые думали лишь об извлечении всевозможных выгод из того влияния, которое они имели на престарелого фельдмаршала»[33]. Мало того что слова эти написаны Ростопчиным о своем предшественнике, что уже не очень хорошо характеризует графа, важно и другое: Гудович — весьма достойный военачальник, внесший не менее полезный вклад в историю России, чем Ростопчин.
Итак, пообещав государю держать в секрете свое будущее назначение в Москву, Ростопчин покинул столицу и в конце марта уже был в городе, которым вскоре ему надлежало управлять. В эти дни Александр Булгаков пишет своему брату Константину: «Слышал я о Ростопчине как о человеке весьма любезном; береги его дружбу, она может тебе быть полезна, ибо люди его достоинства недолго остаются без места»
