Занимался Ростопчин и разведением скота — коров и овец, но больше всего — лошадей, основав на своих землях конные заводы. Благо что на плодородной, богатой пастбищами Воронежской земле были для этого все условия. Арабские и английские скакуны чувствовали себя здесь вольготно. Из переписки Ростопчина тех лет узнаем: «Приведен ко мне жеребец столь хороших статей для Ливенского моего завода, что я решился его туда отправить». В селе Анна он держал табун в две тысячи лошадей, приносивший ему более 200 тысяч рублей дохода в год[26]. Выведенную на его заводах новую породу лошадей назвали ростопчинской.
Ростопчин выстроил в Воронове новый большой дом, разбил прекрасный парк, знаменитый своими цветниками и украшенный итальянскими мраморными статуями. В оранжерее, проект которой приписывают самому Дж. Кваренги, он выращивал ананасы. А еще граф задумал в пику наводнившему Россию французскому табаку устроить у себя табачную фабрику, употребляя на сырье произрастающий в Малороссии табак.
За 12 лет, что Ростопчин жил в Воронове, поместье преобразилось. И хотя после 1812 года бывать здесь хозяину не было ни времени, ни сил, долго еще в Воронове ощущались благотворные последствия инновационной деятельности графа. А в сентябре 1812 года, после спешного бегства из Москвы, Ростопчин приехал в Вороново, чтобы сжечь его.
Что сталось с богатой коллекцией предметов искусства, собранной владельцем усадьбы с тех пор, как он был фаворитом императора Павла? Старинные гравюры и дорогой фарфор, скульптурные изваяния и редкие книги — все это вполне могло сгореть. Только вот на пожарище не нашли никаких следов, даже от мраморных скульптур. Вероятно, Ростопчин заблаговременно вывез наиболее ценные вещи.
Граф оставил французам записку следующего содержания: «Восемь лет украшал я это село, в котором наслаждался счастием среди моей семьи. При вашем приближении обыватели, в числе 1720, покидают жилища, а я предаю огню дом свой, чтобы он не был осквернен вашим присутствием. Французы! В Москве оставил я вам два моих дома и движимости на полмиллиона рублей: здесь вы найдете только пепел»[27].
Ростопчин призывал и других помещиков брать с него пример и не увлекаться английской системой земледелия, весьма популярной тогда. Он был уверен, что именно его методы организации сельского хозяйства способны значительно увеличить доходы государства. Хотя истинной преградой на пути развития экономики России было крепостное право, убежденным сторонником которого являлся Ростопчин. Он, как и император Павел, считал, что помещики лучше позаботятся о своих крепостных, чем крестьяне, предоставленные сами себе. Но время Павла прошло, императором стал Александр, провозгласивший во время своей коронации 15 сентября 1801 года: «Большая часть крестьян в России — рабы… Я дал обет не увеличивать числа их и потому взял за правило не раздавать крестьян в собственность». Ростопчин же расценивал свободу крестьян как «неестественное для человека состояние, ибо жизнь есть наша беспрестанная зависимость от всего». Вольность способна и вовсе привести к бунту — в этом он был твердо уверен. Недаром академик Е. В. Тарле писал, что для Ростопчина слова «Россия» и «крепостное право» были синонимами, слившимися в неразрывную двуединую сущность. Что бы сказал Ростопчин, узнав о том, что за пол века после отмены крепостного права в 1861 году объем сельскохозяйственного производства вырос в семь раз!
