Отец нашего героя, зажиточный помещик, отставной майор Василий Федорович Ростопчин, широко известен был разве что в пределах своего уезда. Жена его, урожденная Крюкова, скончалась вскоре после рождения младшего сына Петра. На руках у Василия Федоровича осталось двое детей, которых воспитывали нянька, священник, учивший их словесности, и гувернер-иностранец (по всей видимости, француз, так как ненависть к галлам Ростопчин пронес через всю жизнь).
Подрастающего Феденьку учили «всевозможным вещам и языкам». Описывая свое детство, Ростопчин довольно безжалостен к себе, отрекомендовав себя «нахалом и шарлатаном», которому «удавалось иногда прослыть за ученого»: «Моя голова обратилась в разрозненную библиотеку, от которой у меня сохранился ключ». Как мы убедимся в дальнейшем, это одно из самых редких, нехарактерных для Ростопчина проявлений самокритичности.
25 сентября 1775 года началась его военная служба — он был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк. В 1782-м произведен в прапорщики, в 1785-м — в подпоручики, в 1787-м — в поручики, а в 1790 году получил чин капитан-поручика лейб-гвардии Преображенского полка[18].
«Домашний» запас знаний он серьезно пополнил во время пребывания за границей в 1786–1788 годах. Федор Ростопчин побывал в Германии, Франции, Англии. Слушал лекции в университетах Лейпцига и Геттингена (кстати, последнее учебное заведение было весьма популярно среди либеральной дворянской молодежи Европы).
Эти два года сформировали Ростопчина, образовали его как весьма просвещенного представителя своего поколения. Надо отдать ему должное — он проявил отличные способности к самоорганизации, поставив себе цель получить максимально возможный объем знаний. Он занимался не только гуманитарными науками, изучением иностранных языков, но и посвящал время математике, постижению военного искусства. Учился Ростопчин целыми днями, по десять часов кряду, делая перерыв лишь на обед.
Из дневника, который Ростопчин вел в Берлине в 1786–1787 годах, мы узнаем, что его часто принимали в доме у российского посла С. Р. Румянцева, который ввел его в высшие слои местного общества. А в ноябре 1786 года Ростопчин сделал дневниковую запись о посвящении в масоны — факт малоизвестный, его Федор Васильевич предпочел вычеркнуть из своей биографии, хотя в дальнейшем именно борьба с масонами займет ведущее направление в его деятельности. Карьерный рост Ростопчина связывают именно с его принятием в масоны и дружбой с С. Р. Воронцовым, русским послом в Лондоне и влиятельным представителем общества вольных каменщиков.
