Иза тоже в изумлении вытаращилась на нее. Прежде целительница никогда не видела глаз небесного цвета. В первое мгновение она решила, что ребенок слепой. Иногда у стариков клана с ухудшением зрения глаза покрывались прозрачной пленкой. Однако зрачки у ребенка двигались как положено, и у Изы отпали сомнения, что девочка ее видит. Должно быть, серо-голубой цвет глаз для нее был совершенно нормальным.
Малышка лежала неподвижно, боясь даже шевельнуться. Когда с помощью Изы она села, боль пронзила ее насквозь и нахлынули страшные воспоминания. Перед ее мысленным взором пронесся чудовищный лев со страшными когтями, полоснувшими ее по ноге. Девочка вспомнила, как, превозмогая боль и страх, ползла к воде, чтобы утолить жажду. Но землетрясение, потеря близких и то, как, голодная и насмерть перепуганная, она бродила одна, начисто стерлись из ее памяти.
Иза поднесла чашку с ивовым отваром ко рту девочки. Та жадно сделала глоток и скривилась от горького вкуса. Целительница предложила ей отпить еще чаю, девочка, боясь сопротивляться, повиновалась. Ободряюще ей кивнув, Иза направилась к женщинам готовить завтрак. Провожая ее взглядом, девочка пришла в еще большее изумление, увидев целый лагерь похожих на Изу людей.
От запаха еды желудок девочки свело в голодном спазме, и когда женщина принесла ей мясной бульон, густо заправленный крупой, та жадно на него накинулась. Целительница считала, что твердую пищу ребенку давать было еще рано. Очень скоро девочка насытилась, и Иза переложила остаток каши в водонепроницаемый кожаный мешочек, чтобы покормить малышку в пути. После этого она осмотрела девочку, сняв с ноги повязку. Раны подсохли, а опухоль спала.
– Хорошо, – сказала вслух Иза.
От грубого гортанного голоса девочка подскочила: слово, которое она услышала от женщины, скорее походило на рев или даже рык зверя. Но все действия Изы вовсе не напоминали поведение животного, а были самые что ни на есть человеческие. Пока целительница меняла повязку, к ним подошел кривобокий мужчина.
Такого уродца девочка отродясь еще не видала. Располосованное шрамами лицо, вместо глаза – кожаная повязка. Все эти люди казались ребенку чужими и страшными, но это было еще полбеды. Она не знала, кто они такие и как очутилась среди них, хотя женщина, которая ее кормила, остужала примочку, лечила ногу и своим присутствием вселяла в нее спокойствие, казалась ей знакомой. Но как бы там ни было, главное – теперь девочка была не одна.
