Но этот идеализм быстро выветрился. Вместо поддержки объединительных планов, Лондон в конце 1824 г. объявил, что будут заключены торговые договоры с Мексикой, Колумбией и Буэнос-Айресом. «Результатом этих договоров после их раздельной ратификации Его Величеством станет дипломатическое признание правительств «де-факто» данных трех стран». Договоры предоставляли Британии статус «наиболее благоприятствуемой нации», обусловливали различные преференции в торговле, гарантии возврата британских кредитов (и закупки на них только английских товаров) и проч.
Несмотря на явно неравноправные и несправедливые условия договоров, они воспринимались колонистами как первое официальное признание независимых государств, и поэтому Боливар после смерти Каннинга в августе 1827 г. (сменившего три месяца назад пост главы Форин Офис на кресло премьер-министра) заявил: «Америка никогда не забудет, что мистер Каннинг помог ей утвердить свои права».
Вскоре после принятия присяги в качестве президента Великой Колумбии Боливар принял решение направить две специальные дипломатические миссии для заключения договоров о дружбе, союзе и конфедерации с соседними странами, сбросившими испанское иго (Перу, Чили, Буэнос-Айрес и Мексика). В подписанных документах специально подчеркивалось, что в испано-американской лиге никоим образом не будет ограничиваться суверенитет входящих в нее стран, их конституционные нормы и взаимоотношения с другими государствами. Эти пункты должны были опровергнуть инсинуации, идущие из Лондона и Вашингтона о «гегемонистских устремлениях» Колумбии и желанию Боливара «подчинить своему диктату соседей по региону».
Главной мечтой Освободителя было создание могучей Великой Колумбии (конфедерации государств, которая бы включала в свой состав нынешнюю Колумбию, Венесуэлу, Эквадор, Панаму, Перу, Боливию, западную Гайану и северо-западную часть Бразилии). Этой мечте не было суждено сбыться. На Панамском конгрессе 1826 г., во многом благодаря подрывной политике Англии и США, не приняли участие Чили, Объединенные провинции Рио-де-Ла-Платы, Бразилии, Парагвая. К концу своего жизненного пути (1830) Боливар пришел с чувством самого горького разочарования. В одном из последних писем он с горечью констатировал: «Я правлю уже двадцать лет, и сделал из этого несколько очевидных выводов: (1) Америка неуправляема; (2) люди, которые служили делу революции, пытались вспахать море; (3) единственное, что можно сделать в Америке – это эмигрировать из нее; (4) Эта страна неизбежно попадет в руки необузданных масс, а затем в лапы тиранов различных рас и оттенков кожи, которые будут настолько мелкими, что их почти невозможно будет различить (5) после того, как мы будем съедены заживо преступностью и уничтожены своей же свирепостью, европейцам даже не надо будет завоевывать нас; (6) если какая-либо часть мира вернется к первобытному хаосу, так это Америка в ее последний час»
